Она пыталась что-то сказать, оправдываться. Он оборвал ее грубо:
— Что нового?
— Из крайкома звонили, заказали в Москву два билета.
— И все... А какой поезд?
— Люкс, второй вагон, второе купе, — прошептала девушка и вдруг истерически всхлипнула.
— Я больше не буду, Семен Семенович, я не могу, слышите, не могу. Ведь это же нечестно.
— Поздно догадались, — жестко сказал человек, подымаясь. — Впрочем, я вас освобождаю от этих обязанностей. Я уезжаю. Вот ваши деньги. Прощайте.
Васька Клещ, задыхаясь, бежал переулками. Вдали замирала погоня. Позади остались: скандал на улице, тревожные свистки, бегущие милиционеры, люди, мчавшиеся к месту происшествия, притихшая толпа и женщина в сбившейся на бок шляпе. Она кричала истерически:
— Это он, он его сбил, он на меня чуть не наехал, — и она показывала на огромный темный автомобиль с потухшими фонарями, сиротливо стоявший около. Милиционер открыл дверцу кабины и хотел сказать шоферу «Выходи», но так и остался с открытым ртом. Автомобиль был пуст.
— Кто шофер?— крикнул он в толпу.
Все молчали.
Хотел записать номер, но номера не было.
Тем временем Васька Клещ миновал два забора, проходной двор. Наконец безопасность. Васька остановился, стер пот и, важно размахивая чемоданом, пошел медленно.
— Вот Семен Семенович обрадуется, отвалит теперь сармаку[4], гуляй Васька Клещ.
Свидание было назначено в подвале.
Васька осторожно оглянулся и нырнул в черную дверь. Наощупь пробирался, обходя кучи мусора и кирпичей. В середине подвала была глухая комната без окон. В ней чуть брезжил свет. Васька вошел, на столе стоял фонарь, скупо освещая стол и темную фигуру. Ваське стало почему-то страшно.
— Семен Семенович, — окликнул он, — Семен Семенович.
Фигура оставалась неподвижной.
— Семен Семенович, да это же я, я, Васька Клещ.
Человек за столом словно очнулся от тяжелого сна и, схватив Ваську за руку, спросил:
— Ну как?
Это было настолько неожиданно, что Васька даже вздрогнул.
— Вот он. — С гордостью, осторожно, точно хрупкую драгоценность положил на стол чемодан.
Семен Семенович дрожащими руками потянулся к чемодану.
— Ша, — неожиданно резко пробасил Васька. — Руки прочь от чемодана, Семен Семенович, не куплено — не взято. Деньги вперед и сполна.
— Сколько?
— Как условлено было, пятьсот.
Человек поежился, достал бумажник, вынул аккуратно связанную пачку червонцев и бросил их на стол.
— Здесь пятьсот, можешь не считать.
— Зачем же,— невозмутимо промолвил Васька, — деньги счет любят.
