— Пантеон, — заметил он, — улица Суффло.
Она забавно захлопала в ладоши.
— Ах! Я увижу Наполеона!
Он так и подпрыгнул.
— Наполеона?
— Да. Побежали. Анри, вы не хотите бежать?
— Не стоит труда. В любом случае он вас подождет. Но не в Пантеоне.
— Почему?
— Потому что его здесь нет.
— О, его украли!
— Пат, прах Наполеона никогда не был в Пантеоне. Он в Отель дез Инвалид.
— Дез Инвалид?..
Она готова была расплакаться, и Плантэн испугался, что Пат рассердится. Разумеется, не из-за Наполеона, но то немногое, что он знал о женщинах, говорило ему, что они не переносят, когда им перечат. Он ласково прошептал:
— Кто сказал вам, что Наполеон похоронен здесь? Во всяком случае, не я, Пат. Вам нужно было спросить у меня.
Она нервно встряхнула сумочкой.
— Я так думала. На Пантеоне написано: «Великим людям от благодарной родины». Разве французы не считают Наполеона великим человеком?
— Считают, — подтвердил Плантэн, никогда в жизни не говоривший так много об императоре, — конечно, считают.
— Ну и что же?
Он мог противопоставить этой британской логике только самую презренную континентальную мысль:
— Ну и то, что он — в Инвалид.
Воцарилась тишина, которой Плантэн воспользовался для размышлений. «Великим людям и так далее» — ладно. Но почему нет второго Пантеона — «маленьким людям»? Ведь без маленьких людей не было бы победоносных войн и соответственно не было бы генералов — победителей под Ваграмом и в других местах. В данном случае Анри чувствовал себя ущемленным.
Пат скорчила гримасу.
— Я пойду в Инвалид. Завтра.
— А куда вы пойдете сейчас?
Она выглядела разочарованной.
— Я не знаю…
Конечно, сейчас она попросит его оставить ее одну. Солнце зашло. Анри почувствовал холод во всем теле. Они расстанутся здесь, она оставит его перед лицом «великих людей», его, самого ничтожного из всех. Она говорила сама с собой:
— Я пойду… Я пойду в Сен-Жермен-де-Пре.
— Да…
— Вы загрустили, Анри. Не нужно грустить из-за Наполеона. Это не ваша вина.
— Это не из-за Наполеона. Я грущу, потому что сейчас покину вас.
Она заглянула ему в глаза:
— Покинете меня? Вы хотите меня покинуть?
— Я не хочу. Но так надо.
— Вас кто-нибудь ждет?
— Никто.
— Вам плохо со мной. Вам со мной скучно?
Он грустно улыбнулся. Клавесин, приглушенный пуховой периной, наигрывал где-то в глубине его сердца «Вязальщиц» Рамо. Несмотря на название, в этой музыке не было ничего особо веселого. Она настаивала.
— Я вам надоела, да?
Опустив глаза, он пробормотал:
— К тому же, вам на меня наплевать.
