Катриона едва не вскрикнула от изумления.
— Я… Меня перевели в другой банк. Это было повышение.
— Ба! — воскликнул он. — Вы должны были отказаться. Это принуждение, а не повышение. Ссылка. Обманным путем вам внушили мысль, что жить стоит только в большом городе. Вздор! Нужно хранить верность своим корням.
— Я не изменяю им, — запротестовала Катриона, удивляясь тому, каким образом оказалась вовлечена в этот странный спор, и не зная, как его прекратить. — Там живут мои родители, и я часто навещаю их.
— А как насчет того, чтобы завести свою собственную семью? — Старик скрестил руки на груди и заговорил тоном судьи, выносящего приговор: — Вы должны родить детей — таких же милых и красивых, как вы сами, и воспитать их так, чтобы они прославили остров Скай, а вместо этого вы растрачиваете свою жизнь, считая чужие деньги. — Он сокрушенно покачал головой и продолжал уже другим тоном: — Во теперь везде одно и то же. Повсюду только тщеславие, маммона стал богом. Никто не хочет возвращать долги земле, природе.
— И поэтому вы работаете с деревом? — мягко спросила Катриона.
Он уставился на нее, склонив голову набок, как будто никак не мог решить, кто перед ним — друг или враг, затем внезапно повернулся и, войдя в мастерскую, начал шарить по полкам, бормоча что-то себе под нос. Катриона топталась снаружи, недоумевая, следует ли ей уйти или остаться. Может быть, она чем-то обидела графа или он просто старый чудак, которому надоело с ней разговаривать?
Она уже готова была незаметно ускользнуть, когда он вновь появился в дверях, держа в руках какую-то круглую деревянную штуку.
— Мне хочется кое-что вам подарить, — неожиданно объявил старик.
Это были часы, сделанные из плоского отполированного куска дерева, светлого, цвета буйволовой кожи по краям и густого темно-красного — в середине. Резьба в виде концентрических кругов различной глубины и формы создавала неуловимую игру света и теней. Цифры и стрелки были изготовлены из какого-то другого, более темного дерева; часы показывали правильное время — одиннадцать часов.
— Какая прелесть! — вырвалось у Катрионы. — Но я не могу принять такой подарок, — тут же спохватилась она, вспомнив о Хэмише и подаренной им картине. Да, но сейчас я не сделала ничего, чтобы заслужить это!
Лукавая улыбка преобразила морщинистое лицо старого графа, вызвав на нем тень далекой молодости. Он любовно провел пальцами по циферблату.
— Эти часы сделаны из рябины, которая росла здесь, рядом с домом. Ее повалил ветер и, разумеется, я тут же посадил на ее месте новую. Как островитянка, вы, конечно, знаете, что рябина защищает от порчи и сглаза, от злых сил и колдовства.
