Не обращая внимания на Гоэмона (видимо, разбойники надеялись, что слуга даст деру; а то, что их товарищ лежит на земле с сюрикеном в горле, до них пока еще не дошло), они бросились к Комэ ди Торресу, который не сплоховал, – он выхватил свой танто и встал в оборонительную позу. Конечно же, супротив нагинаты его нож, несмотря на внушительные размеры, был совсем ничтожным оружием. Но решительность падре несколько озадачила разбойников и они на мгновение приостановились.
Этого времени для Гоэмона оказалось вполне достаточно. Он ворвался между иезуитом и разбойниками как вихрь. Всего два удара найденной на берегу дубиной – и негодяи оказались повержены; навершие в виде Будды раскололо одному из них череп, а второго погрузило в долгий сон.
Когда приплелся Такуми, все было кончено. Комэ ди Торрес дрожащими руками пытался вернуть свой танто в ножны, а Гоэмон совершенно бесстрастно очищал дубину от крови и мозгов пучком травы. Бедного Такуми совсем переклинило: он только блеял что-то неразборчивое, глядя на поверженных разбойников. Но еще больше его поразил сюрикен. Видимо, он знал, кто использует это оружие. Во взгляде, который он бросил на Гоэмона, мелькнул ужас. В ответ юноша мягко улыбнулся Такуми и сказал, обращаясь к иезуиту:
– Нам нужно уходить, господин. И как можно быстрее.
– Да-да, конечно…
Теперь уже Такуми шел – скорее бежал – впереди. За ним поспешал и преподобный. Гоэмон немного задержался – для того, чтобы забрать сюрикен и свернуть шею третьему разбойнику, пребывавшему в беспамятстве. Он ни в коем случае не должен был оставлять никаких следов. Конечно, Гоэмона беспокоил Такуми, который узнал то, что ему не следовало знать. Но это уже забота его напарника, все того же ловкого воришки, который помог юному синоби втереться в доверие к Комэ ди Торресу.
Изрядно потрепанная штормами трехмачтовая каракка[46] «Санта-Катарина» уверенно держала курс на Гоа. Огромные белые паруса при смене галса хлопали, словно выстрел из аркебузы над самым ухом, и Гоэмон вздрагивал, хотя и пытался заставить себя держаться невозмутимо. Море было для него непривычной стихией, и он с невольным страхом посматривал на буруны по правому борту, которые вскипали у берегов какого-то безымянного острова. Капитан португальского судна старался по возможности держать «Санта-Катарину» поближе к суше (мало ли что может случиться с кораблем, лучшие годы которого далеко позади), но изобиловавшие коварными рифами и мелкими островками воды на пути каракки часто заставляли его уходить в открытое море, где можно было ждать не только непредсказуемого появления коварных тайфунов, но и жестоких японских пиратов вако.
