Из кабинета выходит врач и спрашивает:
– Дать вам еще немного времени?
– Да. – Он начинает поглаживать кольцо на левой руке Моррис, которую по-прежнему держит в своей. – Давай поговорим с врачом. Ты все ему расскажешь, и он посоветует, что делать. Хорошо, Кэролайн?
Глаза у него влажные. Не потому, что он расстроен. Просто он перестает моргать, если говорит о чем-нибудь серьезном, – это сознательное решение. Когда любишь кого-то, кажется, что знаешь все его грязные секреты.
Он продолжает поглаживать кольцо.
А нерассказанная история образует между нами непреодолимую пропасть.
* * *
У Моррис, нашей Ганди местного пошиба, уходит целых две недели на то, чтобы убедить девчонок сыграть еще раз. Еще только раз. Развлечься немного и преподать покупателям урок, о котором они никогда не узнают. Участвуют только Джен, Анита и Моррис. Каждая вносит по двадцать фунтов. Джен выбирает «Чупа-чупс». Анита – копченую колбаску. Ей проще всего, поэтому она будет получать не десять, а восемь очков в час.
Моррис, наш вечный бунтарь, ставит на уже проверенный предмет-победитель.
Стоя в женском туалете с мини-сате из курицы в руке, она размышляет, на что потратит шестьдесят фунтов. Можно подарить маме на свадьбу какое-нибудь украшение.
Отложить часть на поездку в климатический лагерь.
Угостить девчонок обедом.
Пригласить отца на ужин или еще куда-нибудь, если, конечно, он согласится.
А Колин пусть идет лесом.
Они расходятся по кабинкам, и светловолосая Зои, которая остается ждать снаружи, говорит:
– Давайте скорее.
Наш эко-воин времени даром не теряет: спускает форменные брюки и белые трусы и, не глядя вниз, принимается запихивать четырехдюймовое сате внутрь.
Дело это непростое. Нужно время, чтобы выделилось достаточно естественной смазки.
Одна из ее ранних надписей на стене туалета гласит: «Борись с властью».
– Поверить не могу, что меня опять на это подбили, – говорит за стенкой Джен.
С другой стороны раздается голос Аниты:
– Эй, Моррис, а ты убедилась, что курица твоя экологически чистая и не содержит химикатов?
– Ее выпускали побегать на воле? – хихикая, вторит Джен.
– Больше не выпустят, – отвечает наш доморощенный революционер.
Этот университетский хиппи, этот свободомыслящий представитель среднего класса вечно проповедует: «А вы знаете, что на птицефабриках курам отрезают клюв раскаленными щипцами, чтобы они не заклевали себя до смерти, сидя в крошечной клетке?»
Через несколько минут двери кабинок открываются, и три скучающих женских тела в форме выходят наружу.
