Но сейчас он смотрел в ее сторону.
Прислонившись плечом к дверному косяку, она крепче обхватила свой клатч и оправила влажной ладонью малиновое шелковое платье на бретельках, которое открывало ноги гораздо больше, чем следовало бы. По крайней мере, она была одета соответствующим образом.
Взяв себя в руки, Карли сказала:
– Мистер Филипс…
– Хантер.
Хантер держался холодно и отстраненно. Потягивая шампанское, он смотрел на нее поверх бокала, явно удивленный тем, что она обратилась к нему по фамилии.
– Очень мило, – сказал он, кивая на дорого обставленную гостиную.
– Не обольщайся. – Ее взгляд скользнул по импортной плитке и стенам, облицованным деревом бразильской вишни, – дизайн, тщательно разработанный декоратором с благословения отца. – Все это было сделано для эффекта, – продолжала она сухо. – Чтобы создать иллюзию тепла и уюта.
Несколько напряженных секунд они смотрели друг другу в глаза, потом взгляд Хантера начал блуждать по ее телу, задержался на ногах, и от всплеска желания ее бросило в жар. По хладнокровному выражению его лица Карли знала, что это было намеренно.
Он чуть улыбнулся:
– В наши дни подделать можно все, что угодно.
Его тон взволновал Карли, и она вцепилась в бокал для шампанского.
– Например?
Хантер окинул взглядом толпу, и его глаза остановились на миссис Беннетт.
– Молодость.
Это развеселило Карли, но напряжение в воздухе не позволило ей улыбнуться.
– Любовь? – сказала она, не отводя взгляда. – Сострадание?
Его слова прозвучали обманчиво мягко:
– Или оргазм.
Это предположение стало для нее ударом в прямом смысле. Карли попыталась решить, что хуже: что он считает ее безрассудной сумасшедшей или что ее действия были разыгранным представлением.
Ошарашенная, она смотрела на Хантера. То, что началось как игра там, в переулке, превратилось в нечто очень серьезное – опасную угрозу ее вменяемости, душевному равновесию и сердечному спокойствию. Внутри у Карли все сжалось, и она боролась с желанием убежать и спрятаться в каком-нибудь безопасном месте.
Она откашлялась.
– Ты даже не представляешь, насколько я буду раздавлена, если ты признаешься, что притворялся в тот воскресный вечер.
– По этой части женщины значительно хитрее мужчин.
Пытаясь вернуть свою обычную самоуверенность, Карли прислонилась спиной к дверному косяку.
– Просто завидуешь, что у меня было визуальное подтверждение того, насколько ты был заведен. – Она послала ему свою самую очаровательную улыбку, на какую была способна, учитывая обстоятельства. – Чему, конечно, поспособствовал тот факт, что ты забываешь обо всем, когда начинаешь… палить из своей пушки.
