Сперанца | страница 72
— Подымай!
Дело было сделано. Дерево теперь, как мост, протянулось над водой, опираясь на оба берега затона. Барка не могла пройти под ним и тем более перескочить через него.
Цван был удовлетворен.
— Полюбуйтесь-ка, что за работа! Мори всегда были люди мозговитые. Вещь вроде простая, а не всякий до нее додумается! Иной раз говорят: школа, образование, учение… Все это ерунда! Мозги — вот что нужно. Он и Джузеппе даже подписаться не умели, ставили крест, да и то с трудом — иной раз не крест получался, а какая-то загогулина, — и все-таки не кто другой, как они остановили карабинеров!
Джузеппе пристально оглядел заводь и вышел на берег.
— Малость задержатся…
Цван нахмурился.
— Ты, значит, думаешь, что они все равно проедут?
— Как мы положили этот тополь, так они могут его убрать.
— Тогда на кой он?
— Я же тебе сказал: чтобы они потеряли время. Они снимут ботинки, потому что у них-то ведь есть ботинки, засучат штаны, слезут с барки и сбросят ствол в воду. Плюх, и готово.
Джузеппе оперся плечом о плечо Цвана, и оба уставились на дерево, повисшее над стоячей водой.
— Я ему говорил… — начал опять Джузеппе. — Драться так драться, беритесь за ружья и стреляйте. Тут уж кто кого… Куда там, боже сохрани! Нужно, мол, разъяснять, повышать сознательность… Я говорю: «Они-то ведь в вас будут стрелять!» — он, Таго, твердит, что не надо поддаваться на «провокацию». Он это называет провокацией! Видали?.. А я это называю пулями… И я тоже знаю, что не надо им поддаваться. Но они у тебя не спросят позволения пробить тебе лоб…
Цван все смотрел на ствол тополя и на лягушку, которая вспрыгнула на него.
Он думал о Сперанце, тонкой, как тростинка, юной, как росток, только что пробившийся на свет, полной веры в будущее.
Ему казалось, будто он видит ее, как видел незадолго перед тем, когда, не сгибаясь, с высоко поднятой головой, она стояла в отплывающей лодке.
Нет, он не мог позволить, чтобы девочка попала в беду.
— Джузеппе, мы не должны их пропустить.
— И я так думаю. Рука у тебя твердая? Когда-то ты хорошо стрелял…
— Не стану хвалиться, но я и теперь не оплошаю…
— Тогда, брат, мы опять поохотимся. На этот раз будет знатная охота. Такой у нас за всю жизнь не было.
— Аминь, — без тени шутливости, убежденно сказал Цван.
Они вошли в хибарку, сняли двустволки со стены и оба одновременно заглянули в дула.
— Возьмем крупную дробь, — сказал Джузеппе, — и будем целиться в голову. Верно, головы у них крепкие и их не так-то легко продырявить, но с нас хватит и того, что эти молодчики попрыгают в воду.