Одного из самых маленьких, который, позабыв обо всем на свете, во что бы то ни стало хотел остаться в первом ряду, пихнули сзади, и он полетел в воду. Раздался отчаянный вопль — вопль тех, кто стоял с ним рядом. Малыш даже не вскрикнул. Он камнем пошел ко дну. На мгновение наступило общее замешательство.
Как раз в этот момент пароход входил в гавань. Заиграл оркестр. Сперанца отдала себе отчет в грозившей опасности. Она сорвала с головы венок, не нагибаясь — ногой об ногу — скинула башмаки и бросилась в море. За первым криком последовал второй… Но это был уже не крик ужаса. Напротив, в нем слышалось облегчение. Никто не сомневался, что все обойдется благополучно: Сперанца плавала хорошо, и ребенок не мог быть тяжелым; вытащить его было довольно легко. И в самом деле, Сперанца скоро вынырнула с малышом, и они под пароход не попали.
Гребя одной рукой, она поплыла к лестнице на молу, где к ней потянулось множество рук.
Сперанца нырнула и вынырнула — только и всего, но в результате этого маленького купанья туалет ее оказался в плачевном состоянии. Венок, брошенный на землю, был растоптан десятками ног, фата разорвана, а платье, вымокшее в грязной воде, стало скорее серым, чем белым, и издавало острый запах гнилых водорослей.
— Боже мой, Спере, ты не сможешь теперь принять конфирмацию, — сказала со вздохом стоявшая возле нее девочка.
— Вот жалость, Спере… Во что превратилось твое платье…
— Что же, по-вашему, мне надо было стоять на месте — пусть себе тонет? — вспылила Сперанца, уже заметившая, в каком она виде.
Дон Гаэтано схватил ее за руку и сказал:
— Живо беги к Клементине! Пусть тебя обсушат и переоденут, во что-нибудь. Поняла? Марш!
Сперанца не захотела бежать; она пошла медленно, точно стыдясь происшедшего. Все ее сторонились, чтобы не запачкаться.
— Спере, ты похожа на собаку, которую только что выкупали… — весело подмигнув ей, сказал старый Микеле.
— Молчите уж, — загремел вдруг дон Гаэтано, который на этот раз, казалось, обрел превосходный слух. — Молчите и подумайте лучше, не пора ли выбросить тот кусок известки, который вы подкладываете под чашку безмена, когда вешаете рыбу. Я уж давно хотел вам это сказать.
Микеле выпучил глаза и проводил дона Гаэтано изумленным взглядом.
Сперанца, побледнев, обернулась к священнику, но он уже нагнал ее и, подталкивая вперед, говорил шепотом:
— Ничего, не бойся… Тайна исповеди священна. Этот кусок известки я мог видеть своими глазами. Не беспокойся. Ну, живее! Беги к Клементине.
