Цван говорил:
— Оно и понятно, что он много зарабатывает. Его работа не то, что наша, — были бы руки, и ладно. Там голова нужна, голова! А ведь не у каждого голова на плечах.
Батраки с восхищением смотрели на Цвана.
— Вы счастливые люди… Такой сын лучше пенсии. Вам теперь нечего бояться за завтрашний день… В селении все говорят, что на деньги, которые вам Берто присылает, можно жить господами…
— Скажу, не кривя душой: на сына мы не нарадуемся… Мы не хотим этим пользоваться, но он всегда говорит: «Покупайте что только хотите, а платить — моя забота…»
Минга с изумлением смотрела на мужа. Цван, казалось, и сам верил в то, что говорил, и от волнения глаза у него наполнились слезами.
Что это с ним? Неужто на старости лет он ко всему еще сделался вралем?
Встретив удивленный и пытливый взгляд Минги, Цван почувствовал себя неловко.
Потом все стали смотреть на девочку, которая, ползая на четвереньках, старалась догнать козу и смеялась, показывая два зуба.
Тогда Цван пошел за ослом.
Его встретил хор восклицаний. Что это? Откуда он взялся? Берто прислал! Он! Кто же еще? Берто хотел, чтобы Цвану больше не приходилось таскать на плечах дрова из долины!
Цван опять поймал взгляд Минги, теперь уже явно озабоченной. Тогда, чтобы не слышать неизбежных комментариев, он вызвался немного проводить батраков.
— Значит, Цван, вы больше не будете работать?
— Что? Вы думаете, я стану жить на счет сына? Нет, нет, я работу не брошу. Вот скоро пригонят скотину, тогда дойдет черед и до меня. Минга — другое дело. У Минги и с маленькой хлопот хватает, так что сна уж на уборку не выйдет.
Но Минга вышла на уборку.
— Видно, тебе в голову ударило, что сын посылает нам пару сольди. Кажется, до сих пор мы сами себе на жизнь зарабатывали? Так чего же теперь? Не хочешь же ты сесть ему на шею. А маленькая? Она ведь растет, о ней тоже надо подумать. Приданое-то ей надо будет справить. А пряжа каждый год дорожает. Или ты хочешь, чтобы дочка Берто вышла замуж, как я: узелок в руке, вот тебе и приданое?..
— Но я ж тебя все равно взял.
— Подумаешь! У тебя самого только и было, что козлы да четыре доски вместо кровати…
— Но мы же не тужили,
— Это правда, Цван.
Они отвели друг от друга глаза, вдруг застеснявшись нахлынувшего на них чувства. Потом улыбнулись… Оба подумали о том, как они ели лягушек… Долгие годы лягушки были их главной пищей, и Цван этим оправдывал свое пристрастие к вину,
— Разве ты не понимаешь, Минга, что если я буду пить воду, они заквакают у меня в желудке? Вино, вино нужно, чтоб они молчали…
