— Ну, так как же? Войдем?
Таго пошел за Эмилией к дому и, прислонив велосипед к стене, оглянулся на Надалена, который простирал к нему руки, как бы пытаясь его удержать. Он с минуту поколебался, потом положил на эти протянутые руки сверток, который он привез, и следом за Эмилией вошел в дом, закрыв за собой двери.
Сперанца услышала имя Таго и узнала его голос. Не веря себе, она подошла к порогу и выглянула так, чтобы ее не заметили, потом притворила дверь и прислонилась к ней, закрыв глаза и прижав руки к груди, чтобы унять сердцебиение.
Он вернулся!
И вернулся, нахал, без тени стыда. Она увяла от плача, а он улыбается, как ни в чем не бывало — как будто они расстались вчера вечером.
От возмущения и обиды слезы потекли у нее по щекам, но вместе с тем в ней шевельнулась и тайная радость.
«Сумасшедшие Мори…» — подумала она и рассмеялась коротким судорожным смехом.
Она с тревогой прислушалась к разговору, происходившему на гумне, и сразу узнала голос Эмилии. Теперь было уже поздно выйти ему навстречу и помешать неизбежному. Эмилия уже взяла его в оборот.
У Сперанцы вдруг выступил пот на лбу.
«Господи Иисусе…» — зашептала она и, движимая детским импульсом, подбежала к полочке, на которой стоял стеклянный домик воскового Иисуса. Она повернула ларчик задней стороной к себе, чтобы просунуть в него палец и прикоснуться к краю голубого одеяния. Но с суеверным ужасом увидела, что ее палец уже не проходит в отверстие. Она давно не пробовала потрогать младенца и не замечала, как изменилась у нее рука… Теперь это была сильная рука работящей женщины, совсем не похожая на тонкую и слабую руку ребенка.
«Если захочешь, ты и так мне поможешь», — сказала она полинялому Иисусу, окруженному бабочками и цветами, выцветшими от времени. И она пристально посмотрела на него. Глаза у нее сузились, и на напряженном лице был написан вызов: «Теперь будет видно, на что ты способен. Посмотрим, совладаешь ли ты с Эмилией».
Почти то же самое думал тем временем Надален, стоя у входа со свертком в руке.
К нему тихо подошла Элена, сгорая от любопытства.
Через дверь доносился приглушенный голос Эмилии, но слов нельзя было разобрать.
— Как вы думаете, что там делается?
— Я почем знаю? Но уж если она в него вцепилась, будь уверена, целым он оттуда не выберется…
Элена попыталась приложить ухо к двери, но Надален заставил ее отойти.
— Разве можно делать такие вещи? Убирайся, нехорошо…
Как раз в эту минуту кто-то позвал Элену, и девушке пришлось скрепя сердце отойти.
