– Это бойцовский кот! – безапелляционно заявил Виктор, увидев бандитскую морду котяры.
– Почему? – переспрашивала Машка.
– Я знаю, – заверял ее отец, и на его лице появлялось таинственное выражение.
– Откуда? – продолжала допрос Маруся.
– Неважно, – отвечал отец и становился еще загадочнее.
– А этот, Ви-и-ить, как тебе? – кивала головой Тамара в сторону черно-белой животины без уха. – Тоже бойцовский?
Виктор, чувствуя подвох в словах жены, деловито сдвигал брови, не поддаваясь на ее провокации. Казалось, весь его вид говорил только об одном: «Да, мол, даже не сомневайся – в этих вопросах у меня огромный жизненный опыт». Тамара ехидно поджимала губы, поднимала брови. А Маруся верила от души, изо всей силы, со всем своим детским простодушием и всякий раз пыталась стащить с тарелки свою порцию колбасы для поддержки братьев наших меньших, проводящих время в перерывах «между боями».
– Мама! – провозглашала Машка на всю столовую. – Мою колбасу не ешьте. Это для пусеньки. – Пусеньками она называла абсолютно всех представителей местной фауны, невзирая на их размеры и предназначение.
– Машенька, у нас свой вечно голодный пусенька. Пусть папа съест.
В этот момент Виктор одобрительно смотрел на заботливую Тамару.
– Съешь, Витюша. Сделать тебе бутерброд?
– Это нечестно! – Машка отважно прерывала родительское воркование. – Это нечестно! Это моя порция – оплачено! Значит, я могу ею распоряжаться по своему усмотрению.
– Разумеется, – соглашалась Тамара, но при этом назидательно добавляла: – Но все-таки сначала лучше предложить папе.
– Я так не думаю, – доверительно сообщила Маруся.
– Почему это? – оторопела мать.
– А потому это, мама, что папа никогда ни от чего не отказывается: ни от чего ни-ког-да!
– Ну и что? – сопротивлялась Тамара.
– Ну и то! Папа – разумное существо, – выдавала Машка формулировки из учебника по «Окружающему миру» третьего класса. – А это значит, что он сможет о себе сам позаботиться, – в Тамарину бровь влетел очередной семейный лозунг. – А животные, мама, ты сама говорила, – «твари бессловесные» и «заботиться о них – наша человеческая обязанность»! Поэтому я не разрешаю папе есть мою колбасу. Я отдам ее Уху. Это, между прочим, называется доброе дело… Кстати, ты тоже можешь сделать доброе дело, – предложила отцу Мария, воодушевленная собственной речью. – Ты можешь отдать свою колбасу котятам!
Виктору не очень понравилась такая перспектива, и он на всякий случай плотно сомкнул челюсти, дабы его разумная дочь цепкими ручонками не вытащила из его рта остатки бутерброда. Тамара рассмеялась, глядя на мужа: «Пожинайте, батенька, плоды своего гринписовского воспитания». Именно этот процесс она и наблюдала, сойдя с монастырской дорожки, где еще пять минут назад не на шутку гремел рыночный бой. Теперь женщина любовалась идиллией, развернувшейся около сделанного из сетки-рабицы забора.
