В восемнадцатом веке отношение к Уильяму Шекспиру изменилось и его стали воспринимать как гения-дитя, саванта – ученого идиота, частью потому, что он нарушил правила Трагедии, но также и потому, что он написал свои пьесы до установления какого-либо согласия в культуре относительно того, что доказуемая реальность безусловно говорит больше нашему опыту о мире, в котором мы живем, нежели может сказать любой миф, сказка или выдумка.
Джон Клют[16]
В окно столовой Эмбер увидела, как во двор въезжает отцовский потрепанный пикап.
– Папа вернулся! – крикнула она.
– Тара с ним? – поинтересовалась Женевьева.
– Нет. Погоди. Вид у него злой.
– Правда?
Женевьева бросилась в столовую и уставилась в окно. Она полдня готовила и пекла. Тара была приглашена к ним на чай. Предполагалось, что это будут семейные посиделки, на которых все смогут познакомиться с Тарой без надзора Делла и Мэри, без их комментариев и контроля за каждым словом и каждым ответом на каждое слово. Между тем выражение лица Питера читалось так же легко, как заголовок таблоида.
– Ох!
Она открыла ему дверь. Он поднял бровь и протиснулся мимо нее в прихожую.
– Видел тетю Тару? – спросила Эмбер.
– Еще бы!
Питер снял куртку. Затем сбросил ботинки и попытался вложить их в переполненную корзину для обуви, но они упали на пол. Он вздохнул, сделал еще попытку, но безуспешно.
– Мне нравится тетя Тара, – сказала Джози, – пускай даже она непонятно пахнет.
– Это хорошо, – кивнул Питер. – А пахнет она пачулевым маслом. А теперь не переберетесь ли вы все в гостиную, пока я тут поболтаю с вашей мамочкой?
– Я хочу послушать, – сопротивлялась Джози.
– Тебе это не интересно.
– Нет, интересно! – закричала та. – Интересно. Правда, Эмбер? Правда интересно?
– Живо!
Питер не очень часто говорил в таком тоне, поэтому сейчас дети поняли, что лучше бы и вправду убраться поживее. Он вошел в кухню, достал из буфета бутылку коньяка и отвинтил крышку. Налил себе умеренную дозу.
– Хочешь?
– Нет, – ответила Женевьева, закрыв за собой дверь и привалившись к ней спиной. – Где она?
– Я погнал ее обратно к маме с папой.
– Погнал?
Питер присел к кухонному столу, глотнул коньяка. Поставил стакан:
