Во время нападения мне не следовало забывать о том, что разбойники неплохо вооружены, а их главарь недавно приобрел охотничий пистолет с разрывными пулями, заполненными осиновой смолой.
Пылающая во мне жажда крови отвела природную осторожность на другой план, и я приготовился к атаке.
— Последний раз я полюбовно с тобой треплюсь, — Джаник, подпирая жирные бока, с усмешкой обратился к пленнице.
Я сорвал решетку и прыгнул ему на спину. Падая под моим весом, Саркисов вывихнул плечо и дико взвыл. Охотничий пистолет, вырванный из его подмышечной кобуры, я разбил об пол и поднял разбойника на ноги, удерживая его левой рукой за шею. Его вены стучали так близко… У меня едва хватило силы воли на отказ от немедленного укуса.
— Бросьте оружие! — вспоминая фразы из современных фильмов, я закричал, сверкая глазами во все стороны. — И отпустите девушку. Не то я разорву ему глотку, — я щелкнул клыками над ухом Джаника.
Его заячье сердце едва не остановилось. Он громко икнул от страха.
Бандиты замерли как вкопанные и побросали бесполезное против меня вооружение.
— Давненько не кушал человеческой крови, — процедил я сквозь клыки, поглаживая колючую шею Джаника, — Ты подарил мне редкую возможность поужинать на славу и избежать гнева Смолина. Я сотворю благое дело, ежели высушу тебя и твоих дружков. За спасение хозяйки мясокомбината меня никто не осудит.
— Отвязывай девку, Седой, — Джаник скосился на пленницу. — Я говорю.
Ощепко поспешно освободил девушку, и она спряталась за широкой серой трубой.
— Может, и затейлив ты на вкус, Дырявый, да лихо провонял табаком с водкой, — я пинком отбросил Джаника к закрытому железному чану.
Столкнувшись с чаном, Саркисов повредил плечо и руку. Вместо того, чтобы броситься на выручку главарю, Клоп и Седой понеслись к запертым дверям. Отрезав им путь к отступлению, я разбросал их по агрегатам, немного сдерживая силу, чтобы все остались в живых, и снова прыгнул на Джаника.
— А это чтоб неповадно было разбойничать, — я открыл чан, запихнул безвольно поникшего Саркисова в холодный фарш, и отошел посмотреть, как он выкарабкивается наружу.
Голод застилал разум. Казалось, я вот-вот проглочу язык или подавлюсь слюной. Окрасившиеся кровью пальцы дрожали. Мне было настолько скверно, что я не мог гарантировать того, что бандиты выберутся из цеха живыми.
Мимо со стоном прополз на четвереньках Джаник, перепачканный кровью. Я зашипел, едва удерживаясь от броска. Клоп и Седой ретировались быстрее.
