Тем давним летним вечером отец Георгия, возвращаясь домой, обогнул угол глинобитного квартала из сросшихся между собой двориками и крышами домов, он шел мимо чугунной водопроводной колонки, тяжело опираясь на палку из корня карагача, подаренную ему когда-то в госпитале молоденьким солдатиком по прозвищу «пацан». Ивану Ивановичу не довелось узнать, что сын его, Георгий, будет работать под началом этого «пацана».
Первое время, после того как отняли ногу, Иван Иванович ходил на костылях, позже, когда сделал себе пристегивающуюся ремнями деревянную култышку, понадобилась карагачевая палка, а когда перешел на фабричный протез, палка стала и вовсе незаменимой, едва ли не продолжением руки, необходимой опорой. И вот он шагал, поскрипывая кожей протеза, и думал о том, как придет сейчас домой и посмотрит, насколько сильно натер больную ногу. Поднял глаза от дороги и увидел прямо перед собой холодящую душу сцену, особенно жуткую при молодом лунном свете: четверо чужих парней «брали в четыре ножа» его соседа, морячка Али. Как выяснилось позже, все четверо были «залетные» – ростовские урки, можно сказать – профессионалы, и они бы непременно раздели и прирезали молодого морячка, как бы он лихо ни вертел над головою ремнем с бляхой.
«Алик!» – вскрикнул отец Георгия, узнав соседа, прижатого к стенке мазанки.
Один из парней, окружавших Али, выругался матом и лягнул в сторону прохожего ногой: дескать, пошел вон, а трое его приятелей не обратили на Ивана Ивановича никакого внимания. Вот тут-то отец Георгия и пустил в ход свою знаменитую с тех пор карагачевую палку. Али не успел сообразить, в чем дело, как двое его преследователей уже валялись на земле, а двое других отскочили метров на десять. В эту минуту вывалилась из проулка ватага местных парней, прекрасно знавших Али, и тут эти двое дали такого стрекача, что поймать их не удалось, а когда Али и его заступники вернулись к чугунной водопроводной колонке, там уже не было ни тех, кого сбил палкой Иван Иванович, ни его самого. Заглянув в дом своего спасителя, Али нашел его сидящим на кушетке. Маленький Георгий разматывал с култышки отца бинт, рядом стоял протез, поблескивающий никелированными частями, а в углу, у двери, – знаменитая палка из крепкого, как железо, карагача. С того времени Али стал предан отцу Георгия, как Пятница Робинзону. После смерти отца его преданность перешла на мать Георгия, Анну Ахмедовну, и на самого Георгия.
