Наконец, ангелы, взяв их за руки, повели в тронный зал. Какое-то время всевышний не обращал на них ни малейшего внимания. По правде говоря, он был в плохом настроении. Незадолго до этого пред ним предстал один философ, имевший за плечами долгую жизнь и удостоенный множества почестей, и этот человек заявил прямо в глаза всевышнему, что не верит в него. Разумеется, вовсе не эти слова омрачили чело царя царей, в лучшем случае они могли вызвать у него лишь улыбку; но философ, не слишком благородно, по всей видимости, воспользовавшись прискорбными событиями там внизу, на земле, спросил всевышнего, каким образом, рассуждая беспристрастно, совмещаются его всемогущество с его всеблагостью.
— Никто не может отрицать существования зла, — сказал философ нравоучительно. — В таком случае, если бог не в силах предотвратить зло, он не всемогущ, а если он в силах это сделать, но не делает, он не всеблаг.
Подобное утверждение было, конечно, не в новинку вседержителю, но он обычно отказывался обсуждать этот вопрос; ибо, хотя он и был всеведущ, ответа на него не знал. Даже господь бог не в состоянии превратить дважды два в пять. А философ, уцепившись за свое преимущество и, как зачастую поступают философы, делая неверный вывод из верной посылки, — философ закончил свою мысль утверждением, которое, учитывая обстоятельства, было в высшей степени абсурдным.
— Я не могу верить в бога, — заявил он, — который не является и всемогущим и всеблагим.
Поэтому, быть может, всевышний, не без известного облегчения, обратил свои взоры на три смиренно стоявшие перед ним и все еще преисполненные надежд тени. Живые, говоря о себе, говорят чересчур много, даже несмотря на то, что им отпущен такой короткий срок на земле, мертвые же, перед которыми простирается вечность, настолько словоохотливы, что лишь ангелы способны вежливо выслушивать их до конца. Но вот вкратце история, рассказанная этими тремя.
Джон и Мэри пять лет состояли в счастливом браке и, пока Джон не встретил Рут, любили друг друга, испытывая, как это и бывает у большинства супругов, друг к другу искреннюю привязанность и взаимное уважение. Рут было восемнадцать, на десять лет моложе его, — очаровательное грациозное существо, красота ее расцвела вдруг и разила без промаха; она отличалась как физическим, так и душевным здоровьем и, проникнутая естественным предвкушением счастья, могла обрести то истинное величие, кое и составляет красоту души. Джон полюбил ее, и она полюбила его. Но страсть, охватившая их, была не обычным земным чувством, то, что переполняло их, было настолько ошеломляющим, что они не сомневались — смысл всей мировой истории сводился лишь к тому, чтобы дать им возможность встретиться. Они любили как Дафнис и Хлоя
