Слова о многотысячных доходах, явно преувеличенные, все же заставили Софью насторожиться. Не было сомнений, что Кондрат замешан в каких-то грязных махинациях. А между тем чувствовалось по всему, что война вот-вот может закончиться народным взрывом, который не пощадит и их дом. Ее любовь к Кондрату, рождение ребенка отодвинули от нее все происходившее на свете, она жила будто завернутая в вату. Но сейчас она пробудилась от спячки: стала выписывать газеты, перетащила в свой дом книги из библиотеки отца, попыталась как-то приобщить Кондрата, хотя бы к газетам, но его интересовали только биржевые новости да скандалы, связанные с военными поставками.
К осторожным просьбам Софьи поубавить жадность Кондрат оставался глух. Увидев однажды полугнилую кожу и проросшее зерно, скупленные им где-то по дешевке, Софья не сдержалась, расплакалась:
— Понимаешь ли ты, что за все это придется расплачиваться, когда грянет революция?
Кондрат холодно процедил:
— Была уже революция… Не лезь не в свои дела. Что ты во всем этом понимаешь?
— Куда больше тебя. Послушал бы, о чем народ толкует.
— Собака лает — ветер относит. Запомни, деньги не пахнут. С деньгами нигде не пропадем.
И как раз в эти тревожные дни января семнадцатого неожиданно на станции Софья встретилась со Станиславом Полонским. Станислав был в офицерской форме, их состав простоял более двух часов, и они говорили и наговориться не могли. Полонский подтверждал ее мысли: вот-вот монархия взлетит на воздух. Не было сомнений, Станислав — революционер, но он, видимо, пошел дальше ее отца. Софья и раньше слышала об Ульянове-Ленине, о большевиках, еще учась на курсах, она с большим риском достала несколько брошюр, с жадностью все прочла и устрашилась железной логики и огромного темперамента этого человека, призывавшего покончить и с монархизмом, и с капитализмом. Он ее просто напугал. Но с той поры она не могла не думать над тем, куда звал этот бурлящий энергией человек.
Из разговора Софья поняла: Станислав — с Лениным. И ей стало страшно за его откровенность.
Станислав на это мягко улыбнулся.
— Сонечка! Перед вами мне не надо кривить душой. Мы с вами стали единомышленниками еще с той поры, когда я был студентом, а вы учились в гимназии. Ничего, вы еще возвратитесь к старому, к накопленному с юных лет. Сейчас вас просто-напросто засосала обстановка. Страшная это штука мещанство.
Бурю чувств и мыслей породила у Софьи эта встреча, заставила взглянуть правде в глаза: а ведь действительно она подлинная мещанка…
