– По-видимому. Во-первых, это не рояль, а флейта.
– Однако и вы пьяны, голубчик,– проговорил поэт, обращаясь к философу, усевшемуся прямо на пол.– Это скрипка.
– Скри… Хм… Эй, Шонар! – бормотал Коллин, таща приятеля за ноги,– слышал? Сей господин считает, что это скри…
– Гром и молния! – вскричал Шонар вне себя от ужаса,– мой рояль все играет. Тут какое-то наваждение!
– Фантас… магория…– завопил Коллин и выронил одну из бутылок, которые держал в руках.
– Чертовщина,– завизжал Родольф.
В самый разгар этого кошачьего концерта дверь неожиданно отворилась, и на пороге появился человек с канделябром, в котором горели розовые свечи.
– Что вам угодно, господа?– спросил он приятелей, вежливо кланяясь.
– Боже, что я наделал! Я ошибся! Попал не к себе! – воскликнул Шонар…
– Извините нашего друга, сударь,– подхватили Коллин и Родольф, обращаясь к незнакомцу.– Он напился до чертиков.
Вдруг сквозь пьяный угар Шонара осенила трезвая мысль: он прочел на своей двери надпись, сделанную мелом:
«Я три раза заходила за новогодним подарком. Феми».
– Да нет же, нет! Я действительно у себя,– вскричал он.– Вот визитная карточка, которую оставила мне Феми к Новому году. Конечно, это моя дверь!
– Боже ты мой! Я весьма смущен, сударь…– проронил Родольф.
– Поверьте, сударь,– прибавил Коллин,– я всецело разделяю смущение моего друга.
Молодой человек не удержался от смеха.
– Соблаговолите зайти ко мне на минутку,– ответил он,– и ваш друг, конечно, сразу убедится, что он ошибся.
– Охотно.
Тут поэт и философ, подхватив Шонара под руки, ввели его в комнату, или вернее сказать,– во дворец Марселя, которого читатель, вероятно, уже узнал.
Шонар обвел комнату мутным взглядом и прошептал:
– Как украсилось мое жилище! Просто поразительно!
– Ну что? Теперь убедился? – спросил его Коллин.
Но тут Шонар заметил рояль, подошел к нему и заиграл гаммы.
– Эй, вы там, послушайте-ка! – сказал он, беря аккорды.– Все благополучно! Скотинка узнала хозяина! Си, ля, соль, фа, ми, ре! О-о! Проклятое ре! Ты неисправимо! Говорил же я, это мой рояль.
– Он настаивает на своем!– Коллин Родольфу.
– Он настаивает на своем! – повторил Родольф, обращаясь к Марселю.
– А это что? – добавил Шонар, показывая юбку, усеянную блестками, которая валялась на стуле.– Скажете, это не мой наряд?
И он в упор посмотрел на Марселя.
– А это? – продолжал он, снимая со стены повестку судебного исполнителя, о которой говорилось выше.
И он стал читать:
«Принимая во внимание изложенное, предписываю господину Шонару освободить помещение восьмого апреля, не позже полудня, и сдать его в полном порядке домовладельцу. Настоящая повестка вручена под расписку, гербовый сбор в сумме пяти франков взыскан».
