– Ну и ну! Что же, по-вашему, я не тот господин Шонар, которого выселяют через судебного исполнителя и которого почтили гербовым сбором в сумме пяти франков? А это что такое? – продолжал он, увидав на ногах Марселя свои ночные туфли.
– Ведь это же мои шлепанцы, вышитые любезной мне рукой! Теперь вы, сударь, объясните, как вы попали к моим ларам? – спросил он Марселя.
– Господа,– ответил тот, обращаясь к Коллину и Родольфу,– признаю: ваш друг,– и он указал на Шонара,– действительно у себя дома.
– Ну вот и отлично,– воскликнул Шонар.
– Но и я,– продолжал Марсель,– я тоже у себя дома.
– Однако,– перебил его Родольф,– если наш друг узнаёт…
– Да, если наш друг…– подхватил Коллин.
– И если вы, со своей стороны, тоже помните… то как же могло случиться…
– Да, как же могло случиться…– повторил Коллин, словно эхо.
– Благоволите присесть, господа,– ответил Марсель.– Сейчас я вам разъясню эту загадку.
– Не спрыснуть ли нам разъяснение? – заикнулся Коллин.
– И не закусить ли малость? – добавил Родольф.
Молодые люди уселись за стол и дружно набросились на холодную телятину, которой они запаслись в погребке.
Тут Марсель рассказал о том, что произошло утром между ним и хозяином, когда он приехал сюда с вещами.
– В таком случае вы, сударь, вполне правы: мы находимся у вас,– сказал Марселю Родольф.
– Нет, нет, сударь, вы у себя дома,– учтиво ответил Марсель.
Но потребовалось немало труда, чтобы втолковать Шонару, что именно произошло. Тут приключился забавный инцидент, подливший масла в огонь. Разыскивая что-то в буфете, Шонар обнаружил там сдачу с пятисотфранковой ассигнации, которую господин Бернар утром разменял для Марселя.
– Так я и знал! Случай никогда меня не подведет! – вскричал он.– Теперь припоминаю: ведь я утром вышел из дому, твердо надеясь, что он мне подвернется! А он, узнав, что я просрочил все платежи, сам явился сюда, но как раз в мое отсутствие. Мы разошлись, вот и все. Вот здорово, что я оставил ключ в ящике!
– Счастливое заблуждение,– прошептал Родольф, наблюдая, как Шонар укладывает монеты ровными стопочками.
– Мечта, обольщение – такова жизнь,– добавил философ.
Марсель хохотал.
Час спустя все четверо крепко спали.
На другой день они проснулись около двенадцати и были крайне удивлены, увидев себя в такой компании. Шонар, Коллин и Родольф, по-видимому, не узнали друг друга и называли один другого не иначе, как «сударь». Марселю пришлось им напомнить, что накануне они явились к нему втроем.
