На вопрос Рины, почему Саша не спит, он ничего не ответил — только сомкнул ресницы.
Тем временем на столе появились бутылка водки, маленькие металлические стаканчики, селедка и колбаса.
— Больше ничего нет. И почему вы раньше не пришли? Андрей Игнатьевич, так вас, кажется, зовут, вы единственный мужчина — разливайте.
Андрей передернулся (озноб все еще не проходил), наполнил стаканчики, и все выпили за здоровье именинницы.
Следующий тост — за гостей — Александра Павловна пить отказалась. Андрей, тоже не любивший водку, решил, однако, выпить — он все еще надеялся перебороть болезнь.
По телу разлилось тепло, захотелось курить. Поднося спичку, Андрей вновь заметил блеск Сашиных глаз. Мальчик, как и прежде, смотрел куда-то в потолок, и в этих детских глазах легко было заметить скорбь взрослого человека — настолько они были строги, так определенно выражали боль самой души.
— Саша, — тихо позвал Андрей, — чего не спишь?
Мальчик не ответил и закрыл глаза, прикидываясь спящим, но его бледное худое лицо от этого не стало спокойным.
— Что с вашим сыном? — шепотом спросил Андрей. Рина поспешно ответила, что это совсем не ее сын, у нее вообще никогда не было детей. Саша — сын сестры Жеки.
— Да спи ты, Сашок! — прикрикнула она на мальчика. — Все дети спят в такую пору, один ты неслух.
Разговор за столом не клеился. Александра Павловна сидела, не произнося ни слова.
— Пожалуй, нам пора? — спросил ее Андрей, а потом обратился к Рине: — Поздно уже, да и ломает всего. Видно, простудился.
— Водка — лучшее лекарство. Налить?
— Не поможет. Надо было раньше.
В коридоре Андрей задержался и, когда Александра Павловна вышла на улицу, обратился к Рине:
— Познакомьте меня с вашей сестрой.
— Ого! — многозначительно воскликнула Рина. — Вы заинтригованы? В таком случае, заходите. Хотя бы завтра.
— Лучше пусть она позвонит. Вот мой телефон. — Андрей протянул клочок бумаги и зажал его в руке Рины.
На улице моросил дождь. Андрей шел по грязному темному двору следом за Александрой Павловной, которая не оборачивалась и молчала.
Первое слово, которое произнесла она, было «мерзость!»
— Вы уж извините, что я затянула вас сюда, но откуда было мне знать... И надо же так опуститься женщине, чтобы на глазах у собственного ребенка принимать любовника.
Андрей молчал.
— Что вы молчите, как истукан? Неужели вас не возмущает все это?
— Возмущает. Видно, она здорово запуталась. Ей надо как-то помочь.
— Помочь! Помочь надо ребенку. Немедленно изолировать его от матери. А ее выслать вон из города.
