— О собрании я и думать позабыл, — с нарочитой беспечностью ответил Андрей.
— Тогда в чем же дело?
— Бывает же иногда...
— Без причины?
— Хотя бы и без причины, — уже наступал Андрей. — Разве у вас не бывает? Вы всегда одна, и это нелегко. — Сказав эти слова, он почувствовал неловкость — не обидел ли Кедрину? Но голос ее звучал все так же бодро:
— Почему одна? На работе я не одна, дома — сын и мать. А думать о любовниках — это слово она произнесла подчеркнуто фривольно — мне уже поздно.
Рассуждения Александры Павловны прервал телефонный звонок. Андрей ушел в студию. Кедрина ждала его возвращения, постукивая по ладони свернутым зонтом.
«...Она не одна; она не одна!.. Вот сейчас здесь Широков... А дома — сын. Впрочем, он уже спит». Перед мысленным взором Александры Павловны возникли те нечастые вечера, когда она заставала сына неспящим. В любом настроении, даже в самом несносном, она говорила ему ровным голосом:
— Спокойной ночи, сынок! Спи, родной...
Нередко эти слова произносились автоматически, сами по себе, а Александра Павловна продолжала оставаться в своем мире забот и дум. Сын засыпал, рядом в комнате спала мать, и весь их старый деревянный дом утихал. В такие минуты от оклеенных обоями стен, от устланного половиками пола, от завешанных вязаными шторами окон иной раз наплывала тяжелая хандра, одиночество безжалостно заявляло о себе. Но чаще бывало по-другому — она с удовольствием сидела над рукописью, черкала ее, переписывала и сама удивлялась энергии, которая не ослабевала после большого трудового дня. Эту бодрость, желание жить и работать ей хотелось передать и Андрею.
Он вошел в фойе, взглянул на часы и достал портсигар. Мысли о Жизнёвой, отступившие во время разговора с Александрой Павловной, вновь вернулись, и, как это часто бывает с людьми, которых гнетет какой-нибудь недуг, Андрею хотелось говорить о том, что мучило его, говорить с другом, знакомым и даже с первым встречным человеком.
— Кто читал вечернюю передачу? — спросил он Кедрину, и она ответила, что вели передачу Казанцев и новый диктор Павлова.
— Вам нравится ее голос?
Александре Павловне не нравилась манера чтения. Все у новенькой получалось неосмысленно.
— До Жизнёвой ей пока далеко. Татьяна Васильевна вообще молодец! — восторженно заговорила Кедрина. — Очаровательная женщина. Надо учиться у нее умению жить. Она земная в лучшем смысле слова. С ней, по-моему, легко шагать по жизни. Всем, кто сталкивается с ней. Вот я даже по себе чувствую — уехала она и словно чего-то недостает. Она вносила радостное настроение, которое передавалось всем.
