Каморка с железной кроватью, умывальником, столом и стулом, реклама отеля на стене, мухи — на окне, у печки не хватает вьюшки — обычная каморка для моряка. Узнав, что он сын капитана Бродерсена, о котором в последнее время было много разговоров, ему хотели предоставить комнату побольше. Нет. Комнату о двух окнах с видом на причал, вход в гавань и маяк. Нет. Словом, милые люди явно хотели ему сделать как получше, но он отнесся к этому вполне равнодушно. Поужинав вместе с другими постояльцами, он прошел к себе и лег. Нет и нет, по нему ничего нельзя было заметить.
После своего приезда он побывал в нескольких конторах и доложился. Таможенник Робертсен заглянул к нему, держался как отец родной, надавал кучу разных советов и рассказал, что купил его моторку. Моторка в надежных руках, выкрашена, на ходу, в моторе пришлось кое-что перебрать, но и не диво, за столько-то лет. Ты бы заглянул к нам, Абель, когда придет охота, ты, верно, не забыл, где мы живем?
И Лолла пришла. До сих пор в черном и куда сдержанней, чем в девические годы. Она не стала напоминать Абелю, что теперь они породнились, и никаких «а ты не забыл еще то, а ты не забыл еще это», ничего подобного, она сидела на стуле и рассказывала ему про отца: удивительный человек и пристойная смерть, в полном сознании до последней минуты. Абель напрямик и с улыбкой спросил ее, как это она надумала выйти за его отца, хотя по возрасту он вполне годился ей в дедушки. Да, согласилась Лолла и откровенно призналась, что ничего больше не сумела придумать, слишком плохи у них были дела, а в банке лежала бумага с именем капитана Бродерсена, хотя сам капитан Бродерсен никогда при жизни ее не писал, и подпись была подделана, и за это могли взять большой штраф. Так что другого выхода у нее просто не оставалось…
Но все это не слишком интересовало Абеля, он сказал с улыбкой:
— Да, но ты, выходит, моя мачеха! В жизни не слышал ничего забавнее!
Тут они перевели разговор в другую плоскость, и то, что она хотела сообщить, носило характер более легкий.
— Твоему отцу я была нужна, чтобы вести у него хозяйство. Я подстригала ему волосы, и готовила моряцкую еду, и стирала, и штопала. Он был совсем один, и при нем никого, это в его-то возрасте. Ко мне он хорошо относился и считал меня очень работящей, нам было хорошо вдвоем, уж поверь слову.
Лолла была на себя не похожа, она никогда так много не говорила, стала какая-то беспокойная и все говорила, говорила, словно боясь замолчать.
