Абеля телеграммой известили о смерти отца, но приехать он не спешил. Прошел один месяц, прошел и другой, и когда он удосужился ответить на официальное извещение о смерти отца и о вводе в права наследства, то написал, что ему хорошо там, где он есть, а желания ехать домой он не испытывает.
Что-то с ним было неладно, с этим Абелем, поскольку он сообщил также, что нет у него ни денег на дорогу, ни одежды приличной.
Ни денег, ни одежды — и это пишет сын богатого человека.
Послали ему денег, но Абель все равно не приехал. Ответил, что хочет подождать до весны. Там, где он сейчас живет, хорошо и тепло, и жизнь, которую он ведет, ему вполне по вкусу. Он ездит на осле, он посадил малость сладкого картофеля, он ловит рыбу в Ridge Streamlet[1], и потрошит эту рыбу, и вытирает нож о штаны, и варит рыбу, и ест ее со сладким картофелем, а больше ровным счетом ничего не делает. Это так хорошо, и больше ему ничего не нужно с тех пор, как у него не стало жены, писал Абель. Но по весне он, может, и приедет, если сообразит как.
Ему снова выслали денег.
В середине мая Абель приехал. А жены у него не стало.
Почти та же самая жизнь у причалов, что и восемь лет назад, когда приставал каботажный пароход. Встречаются взрослые и дети, люди и бочки — на берег, люди и бочки — на борт, и вот уже раздается третий свисток.
Абель сошел по мосткам в модном коричневом пальто и с чемоданом. Какое-то время он неуверенно разглядывал собравшихся, может, и признал многих, но ни с кем не поздоровался и не стал поднимать шума по поводу своего возвращения. Он был гладко выбрит, но выглядел, впрочем, каким-то неухоженным, галстук съехал набок, да и рубашка не блистала чистотой.
Один из грузчиков окликнул его:
— Никак это Абель?
— Да, — ответил Абель, — раньше я возвращался домой на маяк, но теперь это все осталось позади.
Он медленно побрел в город, остановился, разглядывая новую клумбу и новые фигуры у фонтана, помешкал перед «Приютом моряка», потом вошел.
Так он вернулся домой второй раз, очень изменившись за это время. Не сказать, что крайне изменился, не сказать, что до неузнаваемости, но достаточно, чтобы отличаться от себя прежнего и от других.
В книге постояльцев он написал: Абель Бродерсен, гражданин Норвегии, последнее место жительства Грин-Ридж в Кентукки. Графу «род занятий» он заполнять не стал.
