Шли дни, и старый Бродерсен немножко сдал, но все так же влачил свои праздные дни, дома — скудно и всухомятку, а обед — в трактире. Оно бы и ничего, но мало для настоящего мужчины, да и глядеть, как швартуются у причала катера с макрелью, тоже круглый год нельзя, вдобавок во всем городке не осталось ни единой улочки, что была бы ему незнакома. Конечно, он ходил вечерами на свой наблюдательный пункт, проверял, горит ли лампа на маяке, мигает ли как положено, мало ли какая возникнет в нем нужда. Но для настоящего мужчины этого недостаточно.
Постоянные отношения он поддерживал только с Робертсенами. Сам Робертсен когда-то служил у него штурманом, но моряк он был не ахти, без всяких шансов в будущем стать капитаном, а потому и подался в таможню, где его повысили в чине, так что он даже процветал со своим твердым жалованьем. Жили при нем две дочери-подростка, а ему с женой перевалило за сорок.
Уютный дом, куда приятно зайти, здесь для старого Бродерсена сразу смахивали пыль со стула, здесь можно было задаром набить трубку, вдобавок его всегда величали здесь капитаном, так уж повелось с моряцких дней Робертсена.
— А теперь присоединяйтесь, капитан, — говорила жена Робертсена, — похлебайте с нами горохового супа.
Бродерсен отнюдь не возражал: он таким манером экономил крону на обед. Да вдобавок суп был не простой, а из костей копченого мяса, с чабрецом и луком, и полно гороху. А на закуску — трубочка.
Обычно семейство расспрашивало про Абеля. И жена и дочери проявляли к Абелю неизменный интерес, словно у них была при этом какая-то задняя мысль. Но Бродерсен, вместо того чтобы ответить, переводил разговор на другие темы:
— Говорят, в Атлантике был страшный шторм.
— Да, ужасный, — говорит Робертсен, — хорошо, нас там с вами не было.
— А что, мы, может, и справились бы.
— Не сомневаюсь. Уж я-то достаточно вас знаю.
— Одного не пойму, — говорит Бродерсен, — чего они нынче поднимают столько шума из-за каждого шторма? Кричат и суетятся и рассылают телеграммы по всему свету. Вам ведь тоже доводилось попадать под холодный ветер, верно, штурман?
Робертсен покачивает головой. Они напоминают друг другу про тот случай и про этот.
Подают кофе.
— Благодарствую, — говорит Бродерсен, — но я пришел не затем, чтобы съесть целый обед.
Жена спрашивает про Абеля:
— Он домой не собирается?
— Да нет! — только и отвечает Бродерсен, помотав головой. — А как вам моторка, штурман?
— Вполне. Летит как вихрь. Я ее выкрасил.
