– Ты знаешь, что это неправда.
– Твоя девушка была беременна.
– Но я этого не знал.
– Думаю, знал.
– Мне нет смысла врать.
Я не поверил, но это было не важно.
Он рассказал о своей работе. Он хорошо зарабатывал, много ездил по Европе, особенно поначалу. Ему нравилось путешествовать, заезжать в винокурни, ночевать в маленьких северных гостиницах в Эльзасе, в красивых долинах региона Бордо. Ему нравилось разговаривать с прославленными виноградарями, что вставали с рассветом и отправлялись проверять, появились ли новые побеги, не слишком ли кислая почва, завязались ли новые гроздья. Он умел пробовать вина, но почти не пил, а всегда сплевывал.
– Первым вызревает мерло, а последним пти-вердо. Тебе стоит попробовать портвейн «Квинта да Везувио».
Я был почти законченным алкоголиком, так что найти общий язык оказалось легко.
Старенькая цементная дорожка вела через пляж, ползла по светлому песку меж бывших рыбацких шалашей, со временем переделанных в домики для летнего отдыха. Вокруг не было ни души. Время клонилось к полудню, и нам пришлось нелегко. Сначала мы шли рядом, потом один немного отставал. Так прошло несколько часов. Потом мы вернулись в машину. Мы даже ни разу не поцеловались. Костантино отвез меня в аэропорт, пора было возвращаться. Мы немного постояли на парковке. Я сказал, что помогу ему подыскать подходящее помещение для ресторана в Лондоне.
– Знаешь, есть один район, где раньше все было заброшено, но теперь там построили банки и кампусы. Там найдется подходящее место. Я поговорю с одним знакомым, он тоже в ресторанном бизнесе. Ты мог бы открыть итальянский ресторанчик недалеко от Вест-Индской верфи.
– Послушай, мне нельзя уезжать из Рима.
– Я могу подыскать тебе партнера в Англии, тебе не нужно будет мотаться туда-сюда. Будешь заглядывать раз в месяц, не чаще.
Я пошел посмотреть помещение в старом портовом квартале. Дул жуткий ветер, Темза вздымалась и захлестывала берега. Промокший насквозь, я радостно шагал вперед. Повсюду кружили бездомные кошки и слонялись портовые рабочие в желтых плащах. Я шел по мосткам перед Ройял-Докс и поглядывал на бывшие склады: на многие уже положили глаз местные архитекторы. Я представлял железные балки, покрашенные черной краской, неоновые лампы, подставку для бокалов, я уже слышал приятную музыку и видел клиентов, снимающих пальто в гардеробе.
Вот я вхожу, сажусь у стойки, где обычно поджидают свободного места, а Костантино стоит у новой, ультрасовременной плиты, в большом белоснежном переднике. Я представлял себе, как он проходит между столиками, как здоровается с подвыпившими клиентами, как глядит в их раскрасневшиеся лица. И вот мы вместе выходим в ночь и идем к маленькому домику – гнездышку, которое сняли неподалеку. Да, так можно было бы протянуть несколько лет.
