Он выбрал одиночество. И доля эта вовсе не казалась ему страшной. Он никому не навязывал себя и не терпел, когда кто-то решал, что он нужен Авелю.
Тишина и одиночество – больше он ни в чем не испытывал нужды. Он брал отпуск весной и со временем стал уезжать в горы на своей машине. Затрат особых у Авеля не было, да и тратить деньги он не любил, потому что любая покупка требовала контакта с продавцом, с человеком. А любые контакты с людьми, кроме привычных, упорядоченных, плановых, были для Авеля мучительны. В 1962 году он накопил достаточно денег, чтобы купить машину «Москвич». Теперь он мог уезжать от людей еще дальше.
Одиночество требовало здоровья, Авель был здоров и силен, так как с юности укреплял свой организм интенсивной зарядкой по утрам.
Он не испытывал ненависти к человеческому роду. Он вообще не был способен на сильное чувство. В своем дневнике Авель записал как-то: «Я, наверно, – человек правильный, “причинный”. Человеческие страсти абсурдны. Любят они без причины, да и ненавидят тоже непонятно почему. Я к этому миру людей равнодушен. Впрочем, это неправда – я его боюсь».
Из книг ему больше всего нравился роман Дефо «Робинзон Крузо». Он перечитывал книгу эту неоднократно, но до определенного места, до появления Пятницы. Дальше читать не хотел, ему были скучны плотно заселенные страницы.
«Господи, – думал Авель. – У Робинзона был такой счастливый шанс прожить в одиночестве, а он так и не воспользовался этим!»
На шестом десятке Авель сделал попытку поверить в Бога. Ему казалось, что с Богом не страшно, что Бог – самая реальная поддержка человеку в одиночестве. Но за Богом стоял Закон – правила общения с людьми, а этого общения Авель не желал всем сердцем.
Его единственным Богом стала природа. Он уезжал в горы так высоко, как только мог забраться. Он выбирал маршруты подальше от туристских троп. Он оставлял машину на краю альпийских лугов и уходил к вершинам, с рюкзаком за плечами и альпенштоком. Ему не раз говорили, что ходить в одиночку в горы очень опасно. Авель сознавал это, но смерти он не боялся совершенно. Он боялся жизни.
Потом Авель состарился и вышел на пенсию. Почувствовав слабость, он перестал ездить в горы, но в лес продолжал ходить теперь уже каждый день, и каждый день он играл в лесу на трубе свои нехитрые мелодии. Ему никогда не мешала погода. В дождь и слякоть он надевал долгополый, армейский плащ-палатку с капюшоном, а зимой – тулуп и валенки.
