Кратов безмолвствовал не меньше минуты. На его коричневом лице ничего не отражалось.
– Интересно, – наконец ответил он.
5.
– Как, ты говоришь, его фамилия? – спросил Юрий Вилга. – Кратов, Кратов… Смешно, но она мне знакома. Где-то мы пересекались. Или я ее слышал. Еще смешнее, но именно в связи с ксенологией. Сами понимаете, в связи с прочими сферами человеческой деятельности я фамилий не запоминаю.
– Фамилию своей женщины ты хотя бы помнишь? – полюбопытствовал Бертран Биссонет. – Или только имя?
– Он не ксенолог, – сказал Аксютин. – Примечательный тип. На вид ему лет тридцать. Весь бурый от космического загара.
– Это называется «загар тысячи звезд», – прокомментировал Вилга. – Я наводил справки… Вы обратили внимание, что у Дилайта и его банды такие же бронзовые рожи?
– Мускулы совершенно звериные, – продолжал Аксютин восторженно. – Я думаю, он не может согнуть руку к плечу – бицепс помешает. Вот здесь, – он показал на шею, – следы жутких ожогов. И, по его признанию, он страдает пирофобией.
– Значит, горел, – кивнул Вилга. – Как же он отважился лететь с нами в это пекло?
– Ну, пожары возобновятся не скоро, – небрежно сказал Аксютин. – Наша модель предполагает…
– Ваша модель! – фыркнул Биссонет. – Потрите вашу модель о голову и засуньте себе в задницу. Субъективный фактор вы учли в вашей модели?
– Не хочешь ли ты сказать, Берт, что Аафемт склонны к детскому неосторожному баловству с огнем? – ощетинился Вилга. – Да они там все поголовно должны изнывать от пирофобии. Почище этого плоддера!
– Узнаю схоласта-ксеносоциолога, – усмехнулся Биссонет. – Когда ты видел, чтобы жители наших океанских островов, дважды в месяц заливаемых всевозможными цунами, страдали гидрофобией?
– Гидрофобия не есть фобия в строгом смысле, – заявил Вилга. – Это вирусное поражение центральной нервной системы, весьма редкое. Если, к примеру, тебя покусает бешеное животное.
– Бешеный крокодил, – добавил Аксютин.
– Или бешеный ксеносоциолог, – сказал Биссонет.
– А ну как я обижусь? – осведомился Вилга.
– Значит, у тебя и впрямь неладно с центральной нервной системой, – пожал плечами Биссонет. – Особенно с чувством юмора. Допускаю, что мои шутки резковаты, но я острю как умею и жду того же от тебя. Ничего нет хуже пресной остроты! И потом, если я захочу тебя обидеть, то специально уведомлю заранее.
– Юмор здесь ни при чем, – сказал Вилга печально. – Вы, доктор Биссонет, поносите мою науку, а это никому не позволено. Требую сатисфакции.
