Она всматривается в толпу. Кругом чужие, незнакомые люди, и никто не говорит по-русски. Наконец вдали показался Аксенов. Он бежит, расталкивая людей, и высоко поднимает в руках огромный сверток.
— Волновалась? — подбежав к вагону, спрашивает Николай.
Настя хочет рассердиться на него, но не может. Лицо у него такое радостное, возбужденное, что ей хочется руками дотянуться до его шеи, приблизить голову к себе и прижаться губами.
— Сейчас поедем, — взволнованно говорит Николай, — я был у начальника станции, теперь никаких задержек не будет.
— Папа, де мишка? — отталкивая от окна мать, кричит мальчик.
Настя ловит его теплые ручки, ладонями легонько сжимает и, целуя нежные щечки, приговаривает:
— Пришел папа, пришел папа!
— Да, мама, не мешай, — вырывается из ее рук мальчик, капризно надувая розовые губки, — я к папе хочу.
Николай тянется к сыну, но поезд трогается с места. Замелькали на платформе люди, суета и крики заглушают перестук колес. Николай вцепился рукой в раму вагонного окна, что есть силы бежит за вагоном, но поезд идет все быстрее и быстрее.
— В окно, в окно прыгай! — кричит Настя, хочет схватить Аксенова за руку, но не успевает. Николай оторвался от вагона и скрылся в толпе. Растаяли последние городские домики, унылая равнина потянулась за окном. Желтеют пески, кое-где покрытые какими-то коряжистыми деревьями. Знойное солнце нещадно палит и так уже раскаленную землю.
Настя до пояса высунулась из окна. Горячий ветер обжигает лицо, рвет волосы, прижимает ее к оконной раме.
— Упадешь, мама! — сквозь свист воздуха и перестук колес слышит она крик сына.
Настя с трудом оторвалась от окна, обессиленно присела и прижала сына к груди. Беспомощность и отчаяние охватили ее. Она привстала, хотела выйти из купе… и проснулась.
«Сколько же времени?» — подумала она, осторожно, стараясь не разбудить Тоню, поднялась с нар и выглянула наружу. В небе едва приметно брезжил рассвет. Над землей спокойно мерцали бледные звезды. Прохладный воздух нежно обвевал разгоряченное лицо. Глубоко дыша, она постояла и вернулась в землянку. Нужно будить Тоню. Пора занимать огневую позицию и вновь подкарауливать фашистов. Наступало самое ответственное для снайпера время. Скоро разгуляется день. Рассеется утренний туман, и наши позиции откроются взглядам вражеских наблюдателей. А в это время как раз и нельзя давать увидеть противнику, что делается в нашем расположении. Капитан Бахарев несколько раз предупреждал: «Смотрите, Прохорова, до начала артиллерийской подготовки вы должны помешать противнику вести наблюдение. Иначе он может обнаружить нашу подготовку к наступлению. И тогда сами понимаете, что может случиться».
