Они помолчали, глядя на разгоревшийся огонь в печке, и, одновременно подняв головы, встретились взглядами. Крылов усмехнулся, под его усами заблестели крепкие белые зубы.
По взгляду Крылова Бахарев чувствовал, что подполковник чем-то недоволен. Крылов отвернулся, подбросил в печку дров и застучал пальцами по коленям. Эта привычка постукивать пальцами была хорошо знакома Бахареву. Меньше года назад под Звенигородкой на Украине Крылов, так же как и сейчас, прибыл в роту Бахарева. Заканчивалась ликвидация окруженной группировки немецко-фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковского. Измученные многосуточными боями люди вповалку спали на полу в полуразрушенной хате. Разбитая печь сильно дымила. Едкий дым разъедал глаза, но солдаты спали непробудным сном. Только Бахарев и Крылов сидели возле огня и вполголоса разговаривали. Этот ночной разговор Бахарев запомнил на всю жизнь. Крылов говорил о людях, о партии, о силе партийного коллектива. Помешивая угли, он рассказывал, как в гражданскую войну в боях под Перекопом четыре коммуниста подняли в атаку целый полк. Трое из них погибли, остался в живых только один, но в бою в партию вступило более сотни красноармейцев. Долго в ту ночь проговорили Бахарев и Крылов, а через несколько дней в роте была создана партийная организация. Было вначале в ней всего три человека, а после прорыва немецких позиций под Звенигородкой она увеличилась до одиннадцати человек. Это был сравнительно небольшой коллектив, но Бахарев чувствовал, насколько ему стало легче работать.
Шли бои в Молдавии, Румынии и Венгрии. Два командира взводов были переведены в другой полк, старшина и три сержанта уехали учиться, парторг погиб под Бухарестом, при форсировании Дуная ранило трех коммунистов, и из всей партийной организации остался только один командир роты.
Бахарев хотел рассказать об этом Крылову, но, по выражению его лица поняв, что они думают об одном и том же, промолчал.
Крылов взглянул на него:
— В роте остался один коммунист?
— Да, — отозвался Бахарев и тут же спохватился, продолжая горячо и взволнованно: — А люди-то какие! Любого хоть сейчас в партию. Такие испытания прошли!
— Отлично, — остановил его Крылов, — очень хорошо, когда командир так ценит своих подчиненных. Они тебе отплатят тем же.
Крылов неожиданно смолк и, откинув голову, задумался. Его губы едва заметно шевелились, морщины на покатом лбу разгладились, и седина на висках не казалась такой белой.
