На берегах Дуная | страница 10
Алтаев и Дубравенко встретились снова только в сорок третьем году в Корсунь-Шевченковском. Дубравенко был уже генерал-майором и руководил штабом армии.
Он стал еще более строгим и внушительным, голос погрубел и звучал глуше, серые глаза всегда были спокойны и невозмутимы. Но и теперь Дубравенко попрежнему увлекался спортом. Каждое утро при любой погоде он выходил на улицу и то упражнялся с гирями, то занимался на турнике…
Дубравенко и Воронков вошли в комнату. Вслед за ними пришел начальник разведки армии полковник Фролов. Тревожно осматриваясь сквозь очки в массивной роговой оправе, он неловко повернулся, уронил стул и, поспешно подняв его, отошел к окну.
Алтаев заметил волнение начальника разведки, хотел заговорить с ним, но Дубравенко опередил его:
— Обстановка, по самым последним данным… — Дубравенко развернул большую, всю испещренную условными знаками топографическую карту.
— Подождите, — остановил его Алтаев, — еще не все пришли. Вот и Дмитрий Тимофеевич.
Алтаев шагнул навстречу члену Военного совета генерал-майору Шелестову, пожал обеими руками его руку и спросил:
— Как поездка? Что венгры?
— По рассказам пленных, настроение подавленное, — проходя к столу, ответил Шелестов. — Большинство не хочет воевать. Многие боятся нас, но еще больше боятся немцев. Гитлеровцы жестоко расправляются с ними. Никаких судов. Малейшее подозрение — и расстрел. За последние две недели в венгерских частях все крупные должности заняли немцы. Позади боевых позиций — немецкие карательные отряды…
Шелестов говорил четкими отрывистыми фразами, подтверждая свои мысли резкими взмахами руки.
Эту манеру Шелестова Алтаев узнал еще до войны, когда ему пришлось присутствовать на большой дискуссии в Академии наук. Тогда разгорелись споры по вопросам планирования народного хозяйства. Слушая быструю, переполненную цифрами речь одного известного в то время экономиста, Алтаев с трудом улавливал содержание. Экономист говорил почти одними цитатами, внушительно откашливался и победителем смотрел в притихший зал.
После его выступления долго никто не брал слова. Угрюмую тишину зала нарушал только легкий шорох бумаги и бульканье воды, которую экономист наливал в стакан. Председательствующий с тревогой всматривался в глубину зала и спрашивал:
— Кто следующий? Следующий кто, товарищи?
Но желающих выступать больше не было.
— Разрешите, — раздался, наконец, в тишине зала отчетливый голос.
Все обернулись. Из дальних рядов поднялся высокий, широкоплечий человек с открытым спокойным лицом и густой шевелюрой. Он прошел между рядами и взошел на трибуну.