- Какой Асфане? - удивилась боярышня. - Мне услуживает татарка Дзедзе.
- Какая ещё Дзедзе? - в свою очередь удивилась Фотинья. - «Дзе, дзе» по-татарски «да, да», «ладно, ладно». Её зовут Асфана.
- Не разумею татарский, - смутилась Евфимия. - Тебе он ведом?
- Ещё бы! - Дева опечалила свой весёлый лик. - Родилась, выросла в Орде. Родителей-полонянников потеряла в мор. Нищенствовала на паперти русской церкви. Блаженной памяти князь Андрей Можайский, будучи в Сарае, сжалился над сиротой, привёз на Русь, выпестовал, как родную. Княгиня же его, литвинка Аграфена, испугалась, что сыночек её Вака слюбится со мной, прогнала из дому по смерти князя. Слава Богу, приуютили Мамоны. Амма Гнева приняла в своё сестричество.
Боярышня с большой натугой поднялась, взяла за руки сестру лесную, расцеловала в обе щеки.
- Господь воздаст тебе, Фотиньюшка, спасительница моя!
Дева оправила слипшиеся пряди на висках заточницы.
- Поверила в меня, голубка. Вот и славно! Возьмёмся за лекарство. Тем временем князья, наши враги, я мыслю, ещё не возвратятся из похода. Большую силу шлёт на них Василиус. Они в нём ещё видят удельного коломенца, а он великий князь Московский. Чем разрешится рать?
Боярышня, опершись на её руку, устало прилегла на одр.
- Я разумею, не его победой, - тихо молвила она. - Воевода Патрикеич стар. А Юрьичам отец прислал пособ.
- Нам всё едино, ба-а-рышня, - прижалась к ней горячею щекою Тинка. - Успеть бы на ноги тебя поднять. Пусть их дерутся. Наш путь не на Москву, а в Нивны. В жилище ведьм!
Евфимия выздоравливала в ненастье, а когда выздоровела и подошла к окну, утреннее солнце залило лож-ню золотом. Фотинья жмурилась у приоткрытой оконницы и, вскинув указательный перст, вслушивалась невесть во что.
- Тишине внимаешь? - улыбнулась боярышня.
- Тс-с! - шёпотом просвистела лесная дева. - Улавливаю, что предрекает воронограй. Есть у аммы Гневы книга такая гадальная. Грядущее открывается по крику ворон.
- Что же тебе вороны награяли? - продолжала усмехаться боярышня.
Лик же её спасительницы оставался строгим.
- Преграды накануне пути!
Евфимия так и села на одре, уронив руки долу.
- Чёрные светлого не накличут!
Её побег был решён. Хотя подробностей предстоящего Фотинья не знала до времени. Иван Котов, боярин Шемяки, думал-продумывал важные мелочи. Тинка ждала его последнего слова, чтоб всё боярышне сообщить потонку.
- Асфану вот-вот жду с ответом, - сжимала она ладонь в ладони.
- Асфану? - перепугалась Евфимия. - Преданную ясырку Васёныша?
