— Его мать была настоящей аристократкой. Одна из тех семей, что ведут свой род от Фридриха.
— Посмотри на него, — сказал Борман. — Ты обратил внимание, как он поставил на место эту пьяную свинью. И вот что я тебе скажу, Вилли, я уверен на сто процентов, он не поднимал руку и не говорил: хайль Гитлер, по меньшей мере, два года. Мне знакома эта разновидность. Они приветствуют друг друга как английские гвардейцы, прикладывая палец к козырьку фуражки. А какие они смельчаки, Вилли. Сказать тебе, что они думают, даже те, что в СС? Ты можешь вообразить, чтобы они до сих пор оставались верными старым крестьянам, вроде нас с тобой?
— Они остаются верными. — Раттенгубер замялся. — Они остаются верными своим командирам, рейхсляйтер. Ваффен-СС, они вымуштрованы. Лучше всех в мире.
— Но не Риттер, Вилли. Такие, как он, пойдут хоть в ад, но знаешь, почему? Потому что им наплевать. Вот они какие. Они сами по себе.
— И что это значит, рейхсляйтер?
— В данном случае, мы имеем очень доброго прекрасного рыцаря. Понимаешь, Вилли, не зря же я прочитал столько книг, в том числе и английских. Они думают, что Борман невежа, Геббельс и компания, но я знаю больше, чем они, о чем бы то ни было. Тебе не кажется?
— Конечно, рейхсляйтер.
— Риттер — прекрасный арийский экземпляр, как на тех идеализированных полотнах, которые так любит фюрер. Стандарт, который недостижим для остальных из нас. Забудь мерзости, Вилли. Изнасилования, лагеря, казни. Подумай об идеале. О прекраснейшем солдате, которого знал. Скромный, благородный, рыцарственный и абсолютно бесстрашный. Каждый солдат Ваффен-СС мечтает быть таким, а Риттер именно такой.
— И вы полагаете, что те финские варвары, о которых мы говорили раньше, будут сотрудничать?
— Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами? А как ты думаешь?
— Я думаю, что, возможно, рейхляйтер хочет, чтобы я привел его в офис прямо сейчас.
— Несколько позднее, Вилли. Сейчас я должен идти к фюреру. Вести о дезертирстве Гиммлера и трусости Феджелайна сильно его разгневали. Он нуждается во мне. Поговори с Риттером, когда он уже выпьет пару стаканов. Присмотрись, как это на него подействует. Я встречусь с ним позже. После полуночи.
Интенсивность бомбардировки возросла, грохот над головой был теперь непрерывным, поэтому и стены дрожали непрерывно, обстановка в столовой стала существенно безобразней. Помещение заполнили шумные бурлящие толпы пьяных, некоторые уже так напились, что валялись под столами.
