ДЖОАННА. Нет, не видела.
ДЖИН. Да, правда? Так вот, представь, если бы ты однажды увидела их совершенно потерявшими разум, вот так: «УАУУ.»
(Джин протягивает руку и трогает черепаховые бусы, висящие на шее у Джоанны.)
Мне нравится твое ожерелье.
ДЖОАННА. Спасибо.
ДЖИН. Ты сама его сделала?
ДЖОАННА. Моя бабушка.
ДЖИН. Это черепаха, да?
ДЖОАННА. М — м — м.
ДЖИН. Такое впечатление, что там внутри что-то есть.
ДЖОАННА. Моя пуповина.
(Джин отпрянула, вытирает руку о штаны, Джоанна улыбается)
ДЖИН. Ну — у — у, ты серьезно?
ДЖОАННА. Да.
ДЖИН. О, Боже. Это что-то.
ДЖОАННА. Она чистая.
ДЖИН. Зачем тебе это, это что-то вроде…?
ДЖОАННА. Это наша традиция. У племени Чейни.
ДЖИН. Ты из племени Чейни.
ДЖОАННА. М — м — м.
ДЖИН. Как в этом фильме «Большой путь Пау». Ты видела?
ДЖОАННА. Когда у Чейни рождается ребенок, его пуповину моют и зашивают в такую коробочку. Из черепахи для девочек и из ящерицы для мальчиков. Мы носим ее всю жизнь.
ДЖИН. Уау.
ДЖОАННА. Потому что, если мы потеряем ее, наши души улетят, и когда мы умрем, они будут скитаться по свету, чтобы найти нас.
ДЖИН. Не говори никому, что мама и папа развелись, хорошо? Они не хотят это афишировать.
Сцена 3
Барбара лежит на софе в гостиной. Билл входит из кабинета, рассматривая книгу в жесткой обложке.
БИЛЛ. Посмотри, что я нашел. Разве не удивительно?
БАРБАРА. У нас дома есть экземпляры.
БИЛЛ. Я не думаю, чтобы у нас есть издание в твердой обложке. Я уже не помню, когда печатали поэзию в твердой обложке. Боже, я не помню время, когда вообще печатали поэзию.
БАРБАРА. Я не буду спать в такой духоте.
БИЛЛ. Интересно, сколько это сейчас стоит.
БАРБАРА. Думаю, что нисколько.
БИЛЛ. Как знать. Первый тираж, жесткая обложка, в прекрасном состоянии. Академическое издание, да — а… Премия Уолласа? Ничего себе. Неужели?
БАРБАРА. М — м — м…
БИЛЛ. Эта книга стала событием.
БАРБАРА. Какое там событие.
БИЛЛ. В узком кругу — событие.
БАРБАРА. В очень узком кругу.
БИЛЛ. «Посвящается моей Виолетте.» Как трогательно… Трудно представить как он жил после публикации. Наверное, потом каждое слово он писал с мыслью: «Что они об этом скажут? Будут ли они это сравнивать с „Медоуком“?
БАРБАРА. Джин уже спит?
БИЛЛ. Она только что выключила свет. Ты думаешь, можно сказать: „Пошло все подальше“, и писать, не обращая внимания на то, что скажут? Я бы, наверное, не смог…
БАРБАРА. Ты не мог бы заткнуться?
БИЛЛ. В чем дело?
БАРБАРА. Ты сейчас лопнешь от зависти… тридцать стихов, которые написал отец в шестидесятые, боже ты мой. Неужели ты себя не слышишь?
