– Ты останешься у насъ, Гансъ? – спросилъ г. Вейземейеръ.
– Не думаю, – возразилъ Гансъ, кладя въ мѣшокъ тощій окорокъ. – Свиньи здѣсь слишкомъ костлявы.
Съ этими словами грубіянъ перекинулъ свой мѣшокъ черезъ плечо и, выходя изъ дому, сдѣлалъ видъ, будто изнемогаетъ подъ тяжестью, что вызвало новый крикъ и смѣхъ со стороны собравшихся на улицѣ. Такъ отправились они опять по деревнѣ, изъ дому въ домъ. Толпа, сопровождавшая ихъ, увеличивалась и крикъ и смѣхъ становились все громче, а прыжки и штуки Ганса все забавнѣе. Когда всѣ думали, что запасъ его остроумія истощился, онъ вдругъ выкидывалъ новую штуку, еще смѣшнѣе прежнихъ.
Они обошли всю деревню и на возвратномъ пути уже почти дошли до шинка, какъ вдругъ одинъ изъ парней крикнулъ:
– Теперь пойдемъ къ школьному учителю!
– Да, да, къ школьному учителю! – закричали всѣ въ одинъ голосъ.
Школьный учитель, онъ же и кистеръ [1], Зельбицъ получилъ въ приданое за покойной женой клочокъ земли и самъ обработывалъ его, почему и можно было причислить его къ крестьянамъ. Каждый годъ сборщики посещали его наравнѣ съ другими обывателями; но Гансъ, бывшій сильно навеселѣ и, за минуту передъ тѣмъ, коноводъ веселой комнаніи, вдругъ затихъ и сказалъ серьезно:
– Я не пойду туда.
– Ты долженъ идти, долженъ! – кричали со всѣхъ сторонъ.
– Не хочу, – сказалъ Гансъ.
– Онъ боится розги учителя! – закричалъ какой-то острякъ.
– Боится своего опекуна! – сказалъ другой.
– Или черныхъ глазъ Греты! – прибавилъ третій.
Гансъ стоялъ, бросая такіе свирѣпые взгляды на дразнившихъ его, какъ будто ему хотѣлось поколотить ихъ; вдругъ онъ, однимъ взмахомъ, вскинулъ на плечи полный и тяжелый мѣшокъ, который было поставилъ передъ собой на землю и сказалъ сквозь зубы:
– Такъ вотъ какъ? Ну, пойдемте!
И съ новымъ шумомъ они повернули въ узкій переулокъ. Справа и слѣва передъ ними были два пруда – большой и маленькій, а за ними стояло еще нѣсколько домовъ. Первый былъ домъ школьнаго учителя. Далѣе позади его, въ сторонѣ отъ деревни, на холмѣ, была церковь, а вблизи ея – кладбище и домъ пастора, осѣненный высокими липами и тополями. Гансъ, на своихъ длинныхъ ногахъ, такъ быстро шелъ впереди, что другіе только рысью могли поспѣвать за нимъ. Это еще болѣе увеличивало всеобщую веселость.
Дочь школьнаго учителя Грета стояла въ саду, прислушиваясь къ шуму; но увидя приближавшуюся буйную толпу, она бросилась въ комнату, гдѣ еще стоялъ накрытый обѣденный столъ, а отецъ ея, сидя за другимъ столомъ у окна, съ важностью разлиневывалъ толстую книгу.
