Онъ произнесъ эти слова очень грустно (такъ показалось покрайней мѣрѣ Руфи) и сдѣлалъ движеніе, чтобы отнять у нея свою руку, но она удержала ее.
— Не покидайте меня, сэръ: кромѣ васъ у меня нѣтъ друга. Не покидайте меня, прошу васъ. — Но научите же меня что мнѣ дѣлать.
— Сдѣлаете ли вы то чему я научу? — Если вы мнѣ довѣритесь, я сдѣлаю для васъ все что могу. Я дамъ вамъ лучшій совѣтъ, — вы видите ваше положеніе: мистриссъ Мезонъ напишетъ вашему опекуну и раскажетъ ему все посвоему, въ преувеличенномъ видѣ. Опекунъ не имѣетъ къ вамъ особенной привязанности, судя по этому что я отъ васъ слышалъ, и потому онъ откажется отъ васъ. Я одинъ могу вамъ помочь, хотя черезъ мою мать напримѣръ; я одинъ могу быть вамъ опорою (могу ли я, Руфь?), быть опорою теперь и потомъ и всегда. Вотъ ваше положеніе. Теперь вотъ мой совѣтъ. Пойдемте въ эту гостиницу; я прикажу подать вамъ чаю (вамъ необходимо подкрѣпиться) и оставлю васъ тамъ, а самъ отправлюсь допой за экипажемъ. Черезъ часъ, не долѣе, я вернусь. Тогда, что бы ни послѣдовало, — мы будемъ неразлучны; для меня этого довольно: а для васъ, Руфь? — Скажите мнѣ «да» — скажите это хоть также тихо какъ давеча, но дайте мнѣ счастіе услышать это. Да, Руфь?
Нерѣшительно, чуть слышно было произнесено «да» — роковое слово, послѣдствія котораго она такъ мало понимала. Быть съ нимъ, въ этихъ словахъ для нея заключалось все на свѣтѣ.
— Милая, какъ вы дрожите! Вамъ холодно, моя Руфь? Войдемъ въ домъ; я велю тотчасъ подать чаю и отправлюсь.
Она встала и опираясь на его руку, вошла въ домъ. У нея кружилась голова отъ перенесенныхъ ею въ этотъ часъ волненій. Беллингемъ переговорилъ съ содержателемъ гостиницы, и тотъ вѣжливо провелъ ихъ въ ближнюю комнату, окнами въ садъ на задней сторонѣ дома. Вечерній, душистый воздухъ наполнялъ ее въ открытые окна, которыя внимательный хозяинъ поспѣшилъ закрыть.
— Чаю для леди.
Трактирщикъ изчезъ.
— Мнѣ надо уйти, милая Руфь; намъ нельзя терять ни минуты. Обѣщайте мнѣ напиться чаю. Вы дрожите и блѣдны какъ смерть отъ испуга, который причинила вамъ эта отвратительная женщина. Я пойду теперь и вернусь черезъ полчаса. Тогда мы уже не разлучимся, жизнь моя.
Онъ, поцѣловалъ ея блѣдное, холодное лицо и ушолъ. Комната кружилась въ глазахъ Руфи; это былъ сонъ — странный, невѣроятный, волшебный сонъ; тутъ былъ и старый домъ съ картинами ея дѣтства и страшное, неожиданное появленіе мистриссъ Мезонъ и наконецъ, самое невѣроятное, самое сказочное и прекрасное въ этомъ снѣ,- увѣренность въ его любви, которая замѣняла ей все, и воспоминаніе о нѣжныхъ словахъ, до сихъ поръ сладко звучавшихъ въ ея сердцѣ.
