— Счастлив тот, кто не чувствует себя одиноким. И кого даже в самой страшной беде поддержит рука друга.
— Вокруг меня так много людей — и все равно, что никого, — вырвалось у Вириты. — Если со мной случится беда…
И вдруг:
— Скажи, а ты мог бы умереть ради меня?
— Да, госпожа.
— Не когда-нибудь, а сегодня, сейчас?
— Да.
— Ради моего каприза, по моей воле, по моему слову?
— Да.
— Ты лжешь, — отводя взор, проговорила Вирита.
— Нет.
Вирита достала из ножен на поясе узкий обоюдоострый кинжал и подала Эрну, глядя в сторону.
— Ты даже руку порезать побоишься…
— Вы приказываете, госпожа?
— Да.
Вирита едва успела обернуться, чтобы увидеть… было бы лучше, если бы — не успела. Услужливый Мар заточил клинок старательно, а Эрн, левой рукой удерживая кинжал, ладонью правой ударил по вершине с такой силой, что… насквозь! Вирита вскрикнула. Если бы Эрн поколебался хоть немного, она остановила бы его, непременно остановила, но он… Дрожащими пальцами Вирита достала из кармана кружевной платок… обычное полотно подошло бы куда лучше, крови так много…
Эрн отстранился.
— Кружева — не для раба.
— Дай руку! — велела Вирита.
— Госпожа не должна пачкать свои руки кровью раба, — спокойно, поразительно спокойно ответил Эрн.
Вирита подняла с земли кинжал, мгновение глядела на окровавленный клинок — и, резко полоснув по ладони, схватила Эрна за раненую руку. Кровь госпожи смешалась с кровью раба.
— Зачем, госпожа? — тихо спросил Эрн. Вирите почудилось: его голос дрогнул.
И — громче:
— Странные капризы. Вы ведь не ребенок. Дайте платок, я перевяжу.
— Сама справлюсь! — Вирита отвернулась.
Неловко укутала руку, попробовала завязать узелок — кончики выскользнули. Вирита села в траву и расплакалась, разрыдалась неожиданно для себя на глазах раба!
Эрн опустился рядом, осторожно связал кончики платка.
— Этот пустяк не стоит ваших слез, госпожа, — мягко сказал он.
Вирита и сама не знала, почему плачет. Но плакала и плакала. Эрн больше не пытался утешать. Молчал, но был рядом. Рядом…
Вирита встала.
— Возвращаемся, — не глядя на Эрна, бросила она.
Они возвращались домой: госпожа впереди, раб — позади, на почтительном расстоянии.
У самого дома госпожа придержала коня.
— Эрн!
Раб приблизился.
— Я вот о чем подумала, Эрн. Скоро я выхожу замуж. Мне наверняка придется переселиться в столицу, ведь господин Эрмант служит при дворе. Когда я уеду, отцу не понадобится много женской прислуги в доме, и Идма… Ты не передумал создавать пару с Идмой?
