— Со вчерашнего утра. А тебе что — жалко? С собой всяко не унесете…
— Не унесем. У нас приказ оставаться в расположении. Но раз со вчерашнего — наваливайся, братва, вчера вы нас завтраком подчевали — нынче наш харч.
— Слышь, сержант, — обратился к быстро жующему сержанту Иванов — может останешься с нами? Вместе повоюем…
— Я бы рад, но у меня приказ — отступить за реку и укрепиться на том берегу. Так что никак. А своими силами — не справишься?
— Постараюсь, да маловато нас…
— Ладно, я начальству доложу, может пришлют кого в подмогу — проговорил сержант уже на бегу, замыкая группу своих бойцов. — Счастливо оставаться!
К удивлению разведчиков немцы не появились на хвосте отступающих красноармейцев. Не появились они и после того, как красноармейцев и след простыл. Лишь иногда над головами разведчиков высоко пролетали вражеские самолеты.
— Как-то все это подозрительно — пробормотал Иванов, чует мое сердце — не к добру это. Не иначе как немцы что-то затевают…
— Ничего они не затевают — неожиданно ответил Вяземский. — По нынешней сухой погоде река тут только одна, верстах в пятнадцати за нами. Вот немцы и ждут, пока Красная Армия всю территорию очистит и на тот берег отойдет. А то ведь наткнутся на случайно отставших — воевать придется, а бой — это дело обоюдное, немцем тоже ответка прилететь может. Так что пойдут они, соколики, часика через два. Жалко, что сержант наш похоже еще не добрался до начальства.
Вдали, откуда-то из деревни, неожиданно донесся звук работающего мотоциклетного мотора.
— Немцы? — Иванов с автоматом передвинулся к задней стенке зерносушилки.
— Не, наши — улыбаясь, отозвался Петров. — Мотоцикл наш жужжит, московского завода. Сам послушай — звук такой мерзкий, звенящий, да еще будто сейчас сдохнет. А у немцев — звук солидный, густой, стабильностью отдает. Наши это.
Не прошло и минуты, как правота Перова подтвердилась. К зерносушилке подкатил мотоцикл. Водитель довольно небрежно спихнул с заднего сиденья пассажира и сообщил:
— Вы лейтенант Иванов? Вам пополнение передать велели — и с этими словами, развернувшись на месте, скрылся в деревне и облаке пыли. На дороге остался стоять странный субъект с двумя шпалами в петлицах. Странность его заключалась даже не в физиономии, априори исключавшей принадлежность владельца оной к православию, а в том, что вместо ремня с портупеей мундир перепоясывала какая-то пестрая веревочная лента.
— Прибыли принять командование? — строго спросил субъекта Вяземский. — Или вы по политработе? — уточнил он, разглядывая васильковый околыш фуражки и малиновые петлицы мундира.
