Смотрите, дети! Вот оно. Какое прекрасное и завораживающее зрелище. Это праведное шествие. Они хоронят человечество.
А по тротуарам самых густонаселенных пунктов вышагивали группы людей, не демонстрации, не митинги во имя или ради… А скопления людей с бараньими головами, с чучелами кошек и с барабанами из крокодильей кожи, с руками, бьющими в центр кожаной обшивки ребрами неизвестных животных.
Я ждал их, дети, с нетерпением, и теперь с вожделением наблюдаю за их разношерстностью и одержимостью в стремлении достижения намеченного. Ничего более резонансного не происходило и вряд ли произойдет в этом меркантильном и тщедушном мире. Все происходящее обязано разрушать стереотипы, стать знамением. Эти люди завизируют свое присутствие в нашем с вами, детки, сообществе. Нам они могут сказать, что миру суждено выжить, но если он станет другим, будет в состоянии системно переродиться. Им никто раньше не верил, что их сердца переполнены болью, и мироустройство их принципов и поведение страдают от удушливости, от перекрытия кислорода, от ограничений их личных свобод. Свобод любить, дышать, спать и кричать во весь голос. Никому не было интересно, что ИХ желания отвергались, нивелировалась их ценность. Дети, представьте себя лишенными утреннего завтрака с вашим любимым джемом и вкусным йогуртом. Я вас не дам в обиду, соберитесь вокруг меня, сомкните круг. Охраняйте меня, пока я буду произносить слова гнева и отрицания. Вы мне должны помочь!
После того, что он сказал, дети разжали ручки и набросились на старика, разрывая его в клочья, одежду, кожу. Старик рассыпался, будто некий огарок смерти из пепла и пыли, ищущий путь в ад.
Но мир его, его потусторонность снилась всем мечтателям, ветреным юношам и девушкам, оленеводам, мореплавателям, ловцам змей, фокусникам и факирам, метателям ножей и звездочетам, гадалкам и велосипедистам, тем, кто испугался вида крови, ночным посетителям и невинным подсудимым, слепым с рождения страдальцам; половинкой глаза, но видели сны о том непостижимом мире, победители и побежденные, ловеласы и нимфоманки, самоубийцы.
Она любила, когда он причесывал ей волосы и стриг ей ногти (у них не было детей, но у них были две кошки и кот). А утрами она тщетно пыталась найти вену, и он не знал, как ей помочь, так как он не понимал, в чем заключается смысл ее поиска. Она отчаянно выбирала религию, и постепенно теряла любую веру, любимую веру не в состоянии найти вену, такую необходимую и беспечно блуждающую в ее теле.
