— А я тоже не люблю уступать, — ответил Володя.
Ему льстило, что Голован так дружески-откровенно разговаривает с ним, и, проникаясь к Диме доверием, он сказал:
— Хочешь, покажу что-то?
— Давай, — согласился Дима, — показывай.
Володя мигом слетал в свою комнату и вернулся с большой коробкой из серого гофрированного картона. Он поставил ее на пол и раскрыл. В ней лежали куски жести, болты, гайки, всякие железины; в металлической коробке из-под зубного порошка были гвозди разных размеров — от сапожных до плотничьих.
— Зачем насбирал железяк? — удивился Дима. — Что строить-то хочешь?
— Модель хочу построить, — сказал Володя, — драгу. И чтобы двигалась. Самое трудное — мотор.
Дима почесал свою кудлатую голову.
— Драга… подумаешь делов! — разочарованно сказал он. — Самолет бы сделал или танк.
— Чудак, она же на воде будет держаться. Надо только рассчитать все правильно. Сеня сам обещал помочь. Вон сколько надавал деталей.
— Он теперь что — вожатый у вас? — небрежно спросил Дима.
— Да. У Тони же совсем нет времени. Я раньше думал, что Чугунок такой… ну, просто веселый, баянист. А он, — Володя взмахнул рукой с зажатой в ней гайкой, — а он говорит: «Драга — это корабль, путешествия, приключения, опасности, это «Полный вперед!», это ветер в лицо, это — открытие мира. Драгер — это «Колумб золотых россыпей…» И еще что-то.
Володя, вспоминая, наморщил лоб, и русый ежик волос сдвинулся к бровям.
— Забыл… Интересно рассказывает! Жаль, тебя не было! — И он неожиданно добавил: — Ты бы, Дима, в пионеры подавал. Чугунок на баяне будет учить, фотографировать научит…
Димино лицо приняло скучающе-презрительное выражение:
— В игрушечки играть!
— Ну, уж в игрушечки!
— Конечно. Вот бы на фронте сейчас… Я ведь из малокалиберки, из берданки могу. Из автомата научился бы. Помнишь, прошлой зимой, когда Алексей Яковлевич нас в сопки увел? Ты был тогда с Еремой, а из нашего, ну, из шестого «А», я был и Костя Заморский. И Тоня еще с нами была.
— Как же, за Ерничной, в сосняке, на берлогу напоролись. Ты испугался?
— А то! Помню, дрожь меня ударила, когда он на дыбы поднялся. Попаду или промахнусь?.. Алексей Яковлевич сказал, что я медведя добил.
— Не только ты стрелял! — Володя бросил гайку в коробку.
— Ну и ты, ничего не говорю, а прикончил я! — Он помолчал. — А что, если бы на фронте мы с тобой… промахнулись бы?
Он словно ожидал, что Володя что-то скажет, а Володя быстро взглянул на тетради, лежавшие на столе, и стал бережно укладывать в коробку свои железки.
