В тот самый раз он рассказал нам, какой гусарский фортель он выкинул незадолго перед тем. Нет, он начал самым подобающим образом. Он выяснил, по каким дорожкам царскосельского парка прогуливается император. В густом кустарнике он ждал приближения государя. Георг был напряжен, как конь перед взятием двойного препятствия. Все ордена на груди и все слова на языке… «Ваше императорское величество, мой несчастный брат уже третий год томится по воле вашего величества в не известном его семье месте, от чего семья его томится не меньше… Ваше величество, у него трехлетний сын, который даже не видел своего отца! Так же, как и отец — своего сына… Ваше величество, жена моего несчастного брата, что, конечно, скандально, женщина крестьянского происхождения (которую вы милостиво приказали щадить от всяких притеснений), все эти годы жестоко страдает от них как с одной, так и с другой стороны… Ваше величество…»
В это самое время его величество в самом деле приближался по песчаной дорожке вдоль кустарника, Георг вышел из-за кустов и остановился возле дорожки в ожидании. Император был уже в семи или восьми шагах от него. Но прежде чем Георг успел открыть рот, тот узнал его, тут же свернул на перпендикулярную и почти бегом удалился… Час спустя жандармский офицер отыскал Георга и велел ему явиться во дворец к министру двора Волконскому (к тому самому, которого Тимо в своей рукописи называет оберкельнером), и тот сказал Георгу: «Никогда не пытайтесь заводить разговор с его императорским величеством о вашем брате! Оставьте самую мысль о том, что император соизволит когда-нибудь выслушать вас по поводу Тимотеуса! (Что я теперь, увы, отлично понимаю и что Георг наверняка до сего дня считает ужасной несправедливостью и высокомерием.)
Другого человека такое внушение вполне могло бы парализовать. Но в Георге сидит добрая порция боковского упрямства. Да, это свойство им от природы присуще. Судьба Тимо более чем убедительное тому доказательство. Так же, как общее мнение, не раз мною слышанное: что сама фамилия Бок[55] свидетельствует об основной черте этой семьи… Вместо того чтобы сдаться, Георг бросил в игру несколько тысяч рублей… Не знаю, сколько именно, и не знаю, кому они пошли. Но он в конце концов узнал то, чего ни Волконский, ни личная канцелярия императора не сочли нужным до сих под сообщить семье в ответ на ее запросы: узнал, где содержался Тимо. Он узнал, что это был Шлиссельбург, место еще более зловещее, чем Петропавловская крепость.
