В десять часов Уайлд продолжил путь и ехал теперь очень быстро. Несся на огромном «ровере» по пустынным дорогам, мимо Саутгемптона и Винчестера. Миновав Гилдфорд, свернул на трассу АЗ на Эшер. Он предполагал оторваться от преследователей к югу от реки. Остановившись на окраине пустыря и выскочив из машины прежде, чем заглох двигатель, он поспешил прочь от городских фонарей в темноту, сначала бегом, потом перешел на шаг, чтобы восстановить дыхание. Дождь все еще моросил; трава была мягкой, и под ногами булькала вода. Без каблуков его ботинки стали неудобными и натирали ногу. Он остановился у края открытого участка земли. От дождя его защищал куст рододендрона, и под ним он прождал пятнадцать минут, пока не увидел, что вдалеке движется человек — осторожно, медленно, обеспокоенный постоянным усилением сигнала. Уайлд выругался. Удар по голове подействовал на нетто больше, чем он думал. Люсинда, может, и не садист, но ведь и не бойскаут.
Уайлд расстегнул плащ, пиджак и рубашку и сорвал повязку с раны. Он не стал тратить время на разглядывание передатчика, а скатал все в комок и бросил на землю. Потекла кровь, он свернул носовой платок, прижал его к ране, застегнул позаимствованный плащ и побежал через пустырь к дороге.
— Да ты, котик, порядком набрался, как я погляжу! — сказала женщина. — Вот приедут фараоны да заметут в кутузку, ты для них подходящий кадр. Почему ты не хочешь, чтобы я отвела тебя до дому?
Уайлд осознал, что она говорила с ним уже несколько минут. Значит, все это время он простоял, держась за фонарный столб. Но теперь вопрос времени уже был не актуален. Он вспомнил про мост и посмотрел вниз, на быструю темную реку. Он вспомнил полисмена, направлявшегося к нему, и свое бегство по улице. Это отняло у него уйму времени. А вскоре после полисмена он наткнулся на этот столб.
— Где я?
— Сассекс-Гарденс, котик.
На женщине были плащ и красно-зеленый платок. Она выглядела встревоженной.
Уайлд потер лоб:
— Я устал, милая. Слишком устал, от меня тебе никакой пользы не будет. Просто иди своей дорогой.
Женщина сердито фыркнула:
— Устал! Так это теперь называется! Да я просто помочь тебе хотела.
Она исчезла в темноте.
Уайлд оторвался от столба и встал прямо. Дождь кончился, но, видимо, недавно; одежда его насквозь промокла, и ему было холодно. Он попытался поправить галстук, но вспомнил, что тот завязан у него на поясе. От ребер до паха его тело жило собственной жизнью.
