Изнеможение было полным и абсолютным. Напряжение предшествующих двенадцати часов растворилось в физическом усилии, потребовавшемся, чтобы плыть через прибой, и его мышцы обессилели, ум отупел. Он лежал на спине и слушал грохот прибоя. Волна добежала до него, толкая и таща его неподвижное тело. Было без десяти три. Он сел, дождался, когда к нему прихлынет следующая волна, и умыл лицо. Затем прополз еще несколько футов в глубину пляжа и уснул.
Он проснулся в двадцать минут шестого. Темнота стала серой, а горизонт заалел. Одежда задубела, в нее набился песок. Он спустился к морю и зашел в воду по бедра, чтобы как следует ею пропитаться. Было достаточно светло. На вершине скалы, далеко слева, стоял спящий отель. Было воскресное утро 17 октября.
Уайлд брел по берегу у подножия скалы, пока не нашел свою пещеру. Он сверил местонахождение отеля с компасом, надел ботинки и пошел по неровной почве, держа перед собой компас, разыскивая углубление.
В шесть пятнадцать он снова стоял на скалах. На нем был голубой костюм и вязаный черный галстук, черные ботинки, мягкая шляпа и темные очки. Он побрился электробритвой и почистил зубы. На руке у него висел плащ цвета хаки. Он был Роджером Майлдмэем, туристом. В кармане лежали паспорт и бумажник с дорожными чеками на сотню фунтов и билет на самолет. Он закурил «Ротманс» и стал наблюдать рассвет. Алый цвет постепенно выцвел до нежно-розового, и лучи золотого света перетекли в бледно-голубое небо. Волны все еще разбивались о Кобблер, неслись по отмелям на песок. За рифом океан являл собой бирюзовую пустоту. «Хильда» все еще тащилась в сторону Африки.
Одинокий крик лесного голубя напомнил ему о том, где он находится. Он перекинул через плечо дорожную сумку и стал выбираться по скале на дорогу. Турист, идущий по направлению к аэропорту Сиуэлл в шесть тридцать утра, был необычным зрелищем, а, в отличие от Чарльза Вэйна, Роджер Майлдмэй желал остаться незаметным. Но в шесть тридцать утра в воскресенье дороги были пусты.
Уайлд позавтракал половинкой грейпфрута, жареной летучей рыбой и кофе. Девушка принесла ему поджаренный хлебец с мармеладом, но аппетит еще не совсем вернулся к нему. Он зарегистрировался, и ему поставили штамп в паспорт.
— Надеемся, вы хорошо провели здесь время, мистер Майлдмэй, — с формальной любезностью проговорил иммиграционный офицер. — Вы должны непременно снова приехать сюда.
— Я собираюсь это сделать.
Уайлд закурил сигарету и, расположившись в верхнем холле, принялся читать газету. Он наблюдал, как на длинную посадочную полосу, словно муха, приземлился «бичкрафт». Он прилетел из Сент-Винсента или Доминики, и шестеро его пассажиров приехали побродить по магазинам; подобные прыжки с острова на остров на этих веселеньких маленьких самолетиках стали входить в моду у среднего класса Вест-Индии точно так же, как прыжки с континента на континент уже давно были приняты на вооружение великосветской тусовкой мира. Вскоре «боинг», прилетевший из Южной Америки, с воем промчался к пятачку стоянки. Его пассажиры ринулись в здание, все в солнечных очках вплоть до самого маленького ребенка, с тем озабоченно-деловым видом отдыхающих, который присущ исключительно американцам. В течение получаса аэропорт гудел как улей, а потом снова впал в спячку. Октябрь не был «загруженным» месяцем. Вскоре огромное здание стало откликаться эхом на каждый шаг по плиточному полу. Уайлд, которому пришлось провести немало часов в залах ожидания аэропортов, подумал, что они, как и отели на курортах, носили стойкий отпечаток безликости.
