Я лежу головой к корме. Хрулев – «валетом», головой вперед. Его раненая нога у меня на груди. Я уже весь в генеральской крови. Механик-водитель и наводчик впереди за стальной переборкой. Выскакиваем на поле. Уклейн стоит, высунувшись по пояс наружу. Кричу ему:
– Правильно едем?
Вместо ответа Игорь Васильевич лупит своим кулачищем по задраенному люку водителя. Бум-бум! Бум-бум! Да куда там! Разве слышно в таком грохоте? Осматриваюсь. На внутренней части корпуса, от меня справа, закреплена часть банника[30]. На нем жгут. Разматываю. Накладываю на ногу командующего.
Через минуту он стонет:
– Саня! Больно! Размотай к такой-то матери!
– Так кровью истечете, товарищ генерал!
– Больно!
Шарю вокруг. Нахожу смотанную портупею. Она шире, чем жгут. Снова перетягиваю хрулевскую ногу. Он стонет. Из соседнего отсека выглядывает Уклейн.
– Саня! У меня промедол. Ты как?
Мне больно. Нога увеличилась в два раза. А ступни я уже не чувствую. Боль пульсирует где-то в колене.
– А командующий?
– Да он вроде это… Я предлагал. Он не хочет…
– Товарищ генерал! Промедольчику!
– Нет. Я же сказал, нет.
– Игорь, я тогда тоже не буду.
Тут Леня закуривает сигарету и капризным тоном интересуется:
– Ну, мы скоро приедем?
Никто не отвечает. Я тоже. Боюсь обматерить. Ослик, блин, из мультика «Шрек»: «Скоро приедем? Скоро приедем?» А мы вообще куда? Что-то ландшафты кругом незнакомые.
– Так мы правильно едем или нет?
Хрулев со стоном подтягивается на руках, приподнимается на одной ноге и высовывается наружу.
– Не туда! Игорь, давай экипаж!
Уклейн опять стучит по люку рукой. Бесполезно, матросы задраились, «подлодка на дне». Так можно и в Тбилиси прискакать. Вот там будут рады. Сам командующий пожаловал. Нда… Отстегиваю часть банника и протягиваю ее Уклейну. Тот молотит деревяшкой по люку. Скрежет. Появляется механ.
– Ты куда едешь?
– Да хрен его знает! Вроде правильно!
– А кто с тобой еще?
– Наводчик. Двое нас.
Хрулев крутится в люке уже на все триста шестьдесят градусов.
– Левее давай, вот в этот овраг. Где кладбище? Стой! Назад! Выруливай опять на дорогу.
Уклейн участвует в прокладке маршрута:
– Товарищ генерал, не туда. Мы вот здесь спускались.
– Я говорю тебе, разворачиваемся.
Опять выезжаем на поле. Наблюдаем движущийся в нашу сторону танк.
– Танк, товарищ командующий, танк!
Мама родная! Все. Танк. Да для него километр расстояния – это ближе, чем сто метров для снайпера. Один выстрел – и мы перед вратами рая. На приеме у Святого Петра. А может, нам сразу в ад? Хрулев кряхтит от боли, но присутствия духа не теряет. Он скачет по дну десантного отсека на одной ноге, поджав раненую, как девчонки это делают на асфальте, во время игры в «классики». Генерала даже охватывает азарт.
