Старушка удивленно посмотрела на Леонтьева, а затем приветливо ответила:
— Сергей Платонович Зубов — мой муж. А вы откуда его знаете?
— Как же, — ответил с радостью Леонтьев, — ведь я в Технологическом учился! Сергей Платонович — мой учитель и, смею сказать, старинный друг. Я и аспирантом у него в свое время был. Моя фамилия Леонтьев.
— Леонтьев? — взволнованно воскликнула женщина. — Коля Леонтьев? Голубчик вы мой, да я отлично знаю вас по рассказам Сергея Платоновича. Ведь вы были любимым его учеником! Он так часто вспоминал вас…
Завязался оживленный разговор, Леонтьев и Мария Сергеевна — так звали старушку — начали вспоминать давно минувшие годы, нашли множество общих знакомых, а потом заговорили о Ленинграде. Обоим взгрустнулось, оба повздыхали о любимом городе, а Мария Сергеевна не выдержала — всплакнула.
Леонтьев давно покинул Ленинград и уже несколько лет ничего не слышал о профессоре Зубове. Мария Сергеевна сообщила, что последнее письмо она получила от профессора три месяца тому назад и с того времени никаких сведений о нем не имеет. Леонтьев старался успокоить старушку, но она упорно твердила, что предчувствует недоброе.
Мария Сергеевна познакомила конструктора со своей спутницей, Натальей Михайловной, которая оказалась женой одного московского врача. Наталья Михайловна тактично отошла в сторону, когда старые ленинградцы предались воспоминаниям, а потом все трое перешли в купе к дамам, мигом соорудившим легкий ужин. У Леонтьева нашлась бутылка вина, и в общем получилось очень мило. Мария Сергеевна даже сразу как-то помолодела; она оказалась весьма живой и умной собеседницей и очень понравилась Леонтьеву. Симпатична была и Наталья Михайловна — застенчивая, тихая, немногословная женщина.
Был уже первый час ночи, когда Леонтьев пожелал дамам спокойного сна и ушел к себе в купе. Но, странное дело, едва он остался один, как какое-то смутное, тяжелое беспокойство овладело им. Он запер дверь, разделся, выкурил папиросу, попытался вновь перебрать в памяти воспоминания далеких студенческих лет, но сильная тревога, переходившая в страх, неустанно томила его.
«Что со мной делается? — спрашивал себя Леонтьев. — Что это: нервы, усталость? Или в самом деле меня подстерегает какая-то беда, какое-то огромное несчастье?»
Так и не ответив себе на этот вопрос, он, наконец, уснул тяжелым, тревожным сном человека, не знающего, что принесет ему пробуждение.
И вот поздно ночью его внезапно разбудило явственное ощущение чьего-то пристального, цепкого взгляда. Леонтьев сел и начал размышлять, откуда за ним могли наблюдать. Он открыл дверь в коридор, но там никого не было. Легкий шорох в туалетном отделении привлек его внимание. Он неслышно подошел к двери этого отделения и сразу с силой рванул ее. За дверью, прислонясь к умывальнику, стояла Наталья Михайловна.
