Следователь заглянул внутрь машины, прикрываясь ладонями от света фонаря, который висел над дверью дома.
– Пусто, – сказал он.
Ему не пришло в голову взять группу захвата: в случае чего, они бы с Жаровым и вдвоем справились, а если все это окажется ерундой, то хотелось бы избежать насмешек.
Пилипенко оказался прав: бригада не понадобилась, но по другой причине…
– Вот эти два окна, комната жильцов, – показал Степаныч. – Странно… Не могут же они спать в шесть вечера!
Окна были темны. Пилипенко остановился.
– Они никогда раньше не уходили все трое? – обратился он к Степанычу.
– Да они вообще не выходят! Только мужчина, дровосек этот… За продуктами. Готовят на плитке, весь дом провонял!
Жаров тем временем присел на корточки. У крыльца и на площадке перед домом было полно следов. Снег, продолжавший падать, едва припорошил их.
– Похоже, они ушли, все трое! – сказал Жаров распрямляясь.
Это было очевидно. Три цепочки следов пересекали площадку по диагонали.
– Черт! – с удивлением выругался Жаров. – Они зачем-то шли на цыпочках.
Расстояние между отдельными следами было значительным, причем, отпечатались только носки обуви.
– На цыпочках! – передразнил Пилипенко. – Это ж первый курс юрфака. И из «Собаки Баскервилей» пассаж. Такие следы оставляет бегущий человек.
– Все трое бежали?
– Именно.
– Значит, их комната пуста.
– Я не уверен, – сказал следователь, вытаскивая пистолет.
Жаров заметил, что он не снял свой табельный с предохранителя – это значило, что интуиция подсказывала ему опасность средней тяжести.
Дверь дома была приоткрыта на два пальца, дверь комнаты жильцов – настежь. Пилипенко предостерег Жарова ладонью, а сам осторожно заглянул в комнату. Стоя у стены коридора, Жаров увидел, что там далеко не все в порядке.
– Чисто! – сказал следователь имея в виду, конечно, что в комнате нет людей.
Живых людей. Когда Пилипенко щелкнул выключателем, свет стеклянной люстры с мерцающими висюльками озарил довольно жуткую картину. Сначала Жарову показалось, что убитая – маленькая девочка. Она сидела на полу, прислонившись спиной к дивану, широко раскинув ноги в белых колготках. Вся ее грудь была в крови, очевидно – пуля перебила аорту.
– Не мучилась, – проговорил Жаров с непроизвольной радостью.
Следователь дико глянул на него, вывернув голову из-за плеча. Жаров присмотрелся к убитой. Это была взрослая женщина, судя по размерам ее груди. В то же время, нельзя сказать, что она – карлица: совершенно не характерное для карлицы лицо. Точно! Это было лицо девочки – вздернутый носик, пухлые щечки…
