— Смотреть надо! - рявкнул тот, высокий, худой, с рылом вместо носа.
Тодтманн повернулся — чем вызвал еще очередную вспышку раздражения у напиравших на него сзади, — чтобы найти негодяя, который подставил ему ногу.
Все сиденья были уже пусты. Мусора на полу в проходе тоже не было. Зацепиться было абсолютно не за что разве что кто-то забыл на полу свою ногу, а он, споткнувшись, отбил ее в сторону.
Сосредоточиться на этой мысли Джеремии и не дали.
— Прошу прощения! — прорычал у него за спиной человек с портфелем. — Если вы собираетесь здесь ночевать, позвольте мне пройти.
Джеремия судорожно схватил мужчину за рукав:
— Это вы подставили мне подножку?
— Вы в своем уме? — Мужчина был примерно одного с Тодтманном возраста и немного крупнее, а лицо у него было такое, будто кто-то долго месил его, как тесто. Он отчаянно пытался освободить свой рукав, однако газета, которую он держал в другой руке, сильно затрудняла этот маневр..
— Вы… вы случайно не видели красивую черноволосую женщину, как она выходила из поезда? — с внезапным вдохновением спросил Джеремия. К своему удивлению, он поймал себя на том, что ему приятно хоть чье-то внимание: Пусть даже незадачливый визави сочтет его сумасшедшим.
Мужчина яростно затряс головой:
— Нет. Никого я не видел. Позвольте-ка пройти, дружище…
Было совершенно очевидно, что он отнес Джеремию к разряду тех подозрительных личностей, которые вечно, — правда чаще всего ночью, околачиваются на Юнион-стейшн и докучают добропорядочным обывателям вроде него с самыми странными и дурными намерениями. Он часто говорил жене, как опасен большой город…
Джеремия моргнул.
«Черт, откуда эти последние слова?»
Кажется, он просто читал мысли своего случайного собеседника.
Наконец он выпустил чужой рукав, развернулся и кинулся по успевшему опустеть проходу в начало вагона, к выходу.
— Под ноги смотрите, — машинально крикнул ему в спину проводник, когда Джеремия чуть не выпал из вагона на узкий перрон между двумя поездами.
Поезд, проводник, похожие на полчища мигрирующих леммингов людские потоки, устремлявшиеся туда, где в конце терминала брезжил свет, — все это Джеремия замечал только как препятствия на пути, Мелькали и стирались в памяти одно за другим хмурые, сосредоточенные лица, а глаза его высматривали волосы цвета воронова крыла, фигуру, которая в этой толпе пешеходов должна была выделяться, как роза среди бурьяна.
Из мрака полуосвещенного терминала он вышел в сияние вокзала, видя и не видя копошащуюся людскую орду, которая все равно увлекала его за собой. В сущности, он мог бы пройти эту дорогу и с завязанными глазами, как, впрочем, и все остальные. Поэтому он ни на секунду не прекращал своих поисков таинственной незнакомки — больше его ничего не интересовало. Он не задумывался, каким образом, ей удалось так умопомрачительно быстро завладеть его воображением или почему на глаза ему то и дело попадались фигуры, на которых взгляд отказывался задерживаться, словно они были сотканы из воздуха. Если бы только ему посчастливилось найти свою мечту, он спросил бы у нее., то есть, разумеется, если бы смог, не заикаясь, произнести в ее присутствии хоть слово.
