— Очки… — пробормотал он. — Нет и сорока лет, а мне уже нужны очки.
И тут он увидел прямо перед собой колонну — спасительный остров в безбрежном океане. Локтями расталкивая толчею, он устремился туда.
Достигнув заветной колонны, прижался спиной к холодному мертвому камню. Людской поток продолжал свой бесконечный путь, не замечая утраты одной своей частицы — ведь их было так много. То здесь, то там среди настоящих людей мелькали одни и те же смутные силуэты, и они никуда не шли… просто мельтешили.
«Просто еще не проснулся. Надо было выпить больше кофе».
Нельзя столько вечеров в неделю поздно ложиться, даже если эти вечера потрачены на чтение. Джеремия на секунду зажмурился, надеясь избавиться от призраков, но те не пошли ему навстречу и по-прежнему продолжали сновать среди стад хмурых леммингов, изрыгаемых чревами поездов. Джеремия поморщился: что ж, если они не хотят исчезать, он просто не будет их замечать. В конце концов, они всего лишь фантазмы, порождение переутомленного мозга — в этом не могло быть сомнений.
А она — тоже фантом? Если так, то его воображение творило чудеса, потому что он увидел ее как раз в тот момент, когда уже был готов снова вступить в разлившийся перед ним океан душ. Всего лишь ее спину, но ее невозможно было спутать ни с чьей другой. У обыкновенной женщины такой спины быть не могло. С утроенным рвением Джеремия принялся прокладывать путь в вязком потоке, не обращая внимания на гневные взгляды и терпеливо снося тычки, которыми награждали его те, у кого он посмел отнять несколько драгоценных секунд. Джеремия лишь машинально бормотал извинения, ни на мгновение не прекращая отчаянных попыток сократить расстояние между ним и черноволосой чародейкой.
К несчастью, напор людского потока был сильнее, чем можно было предположить. Тодтманн обнаружил, что его унесло слишком далеко, к самым дверям с горящими над ними буквами «выход». Подсознание безуспешно пыталось ему сообщить, что выход должен быть в другом месте. Джеремия воспринял этот знак как обещание конца, понимая, что и она тоже стремится к выходу. Если бы только удалось первым оказаться на улице, то — как знать — может, ему и посчастливится встретить свою мечту. С ожившей надеждой в сердце он приблизился к дверям.
Хрипло посмеиваясь над незадачливым смертным, на козырек над несуществующим выходом опустился ворон — впрочем, смеха его никто не услышал.
— «Добро пожаловать ко мне в гости», — говорил паук мухе. — Ворон даже подпрыгнул от удовольствия. — «Входи смело и… бойся».
