Мнение известного своей осторожностью Кутузова – «лучше быть слишком осторожным, нежели оплошным и обманутым» – о том, как надо вести кампанию против такого грозного противника, как Наполеон, – не дробить силы, а соединить все союзные войска в единый кулак, – в учет не принималось. Его полностью лишили инициативы, вручив уже разработанный, прежде всего, австрийским гофкригсратом план войны и приказали выполнять его во всех деталях. Тем самым придворным военным советом, что так сковывал неистового старика Sоuwaroff в его блистательной Итальянской кампании и поставил на грань катастрофы в его «лебединой песне» – в походе через Швейцарию!
Дело в том, что венские стратеги решили, что, как и в 1796 и 1800-х гг., Наполеон непременно нанесет главный удар в Италии, и направили туда свои главные силы (от 95 до 100 тыс.) во главе со своим, безусловно, лучшим полководцем эрцгерцогом Карлом. Прикрывать его с фланга (из южного Тироля) полагалось 20–23 тыс. солдат генерала Хиллера (Гиллера). Во все тот же Тироль для фланговой угрозы армии Наполеона выдвигались 30 тыс. другого австрийского эрцгерцога Иоанна, памятного своим конфузом против Моро морозным декабрем 1800 г. под заснеженным Гогенлинденом. Значительно меньшие силы (до 80 тыс.) австрийцев эрцгерцога Фердинанда (на самом деле Макка) направлялись прикрывать западное направление и терпеливо ждать подхода русских. Макк предполагал, что на Рейне ему предстоит встретить не более 70 тыс. неприятелей, так порядка 70–80 тыс. Бонапарту придется распределить на другие «нужды»: оборона побережья Ла-Манша, защита Парижа и т. д. т. п. При этом он рассчитывал, что его поддержат «родственно-дружественные» германские народы – баварцы, баденцы, гессенцы, вюртембержцы и др., что позволит ему увеличить свои силы до 100 тыс. штыков и сабель. Этого вместе со спешащей к нему с востока армией Кутузова он полагал достаточным для обуздания «корсиканского выскочки». Очень скоро это полное подчинение воле союзников поставит русскую армию на грань катастрофы.
…Между прочим, Михаил Илларионович Кутузов не «пошел дорогой» Александра Васильевича Суворова и не стал, как тот, сразу же удивлять австрийский гофкригсрат жесткостью своего характера, стремлением повелевать, подчинять всех своей непреклонной воле, эксцентричностью выходок: не бил зеркал в местах своего пребывания, не требовал в качестве ложа пук соломы, не совершал других порой просто неприличных поступков. При встрече с австрийским императором Францем II в его загородном охотничьем замке Хетцендорф под Веной дипломатичный Михаил Илларионович произвел на монарха и его ближайшее окружение впечатление учтивого светского человека, приятного собеседника на любые темы, в том числе и о женщинах, большим любителем интимных услуг которых он был вплоть до самой смерти. Франц II был весьма доволен впечатлением, произведенным на него русским главнокомандующим, и даже пожаловал русским офицерам 60 тыс. серебряных гульденов в качестве «столовых денег». При общении со своим старым знакомцем еще по Петербургу вице-канцлером Кобенцелем
