Он взял бутылочку с водой и стал нервно открывать, стараясь не выпустить золотое пятно, отметил, что заведующая достала камеру и принялась фотографировать зал.
Бутылка не открывалась, Зимин старался, но ладони вспотели, и пробка проскакивала, Зимин подумал, что неплохо бы открыть эту дурацкую пробку зубами, но он стеснялся читателей. То есть не читателей… Короче, он стеснялся, и от этого опять злился. И вот в конце концов он плюнул, вытер ладони о штаны и сдвинул пробку.
И вдруг погас свет.
Безо всякого перехода, без потрескиваний в белых лампах, только что был дребезжащий неровный свет, и раз — темно.
В тот же миг Зимина залило, пробка с бутылки все таки свернулась и съехала, и теперь минеральная газировка заливала Зимина, а найти ее в темноте не представлялось возможным. Зимин не нашел ничего лучшего, как начать пить. Минералка оказалась газированной, Зимину ударило и в нос, и в уши, он фыркнул и закашлялся, закрыв глаза.
А когда открыл, обнаружил, что темно.
Темно. Окна библиотеки были забраны хорошими жалюзи и почти не пропускали снаружи света, тьма была абсолютной, точно кто то накрыл библиотеку сверху колпаком из глухого черного бархата.
Тихо. Подозрительно тихо было. Зимин никак не мог понять — дети должны были орать, ржать и вообще беспокоиться. А они молчали. И грома не слышно.
— Ау? — спросил Зимин.
Никто не ответил, лишь голос неожиданно отразился от стен и улетел куда то вверх, так что Зимин ощутил себя в огромном зале. Причем в этом огромном зале он был совершенно один.
— Так… — сказал Зимин.
Шепот. Он вдруг услышал его прямо перед собой, в нескольких метрах, невнятное перешептывание, оно скакало по сторонам, точно взмахивали во тьме сухие широкие крылья.
— Эй… — Зимин вдруг испугался, что умер.
Стоял, беседовал с читателями и проклинал себя, а потом раз — и умер. Перешел в темноту. В темную материю. В библиотеке. В конце концов, это, наверное, достойная смерть для литератора. Как актер умирает на подмостках, так и писатель умирает в библиотеке. Возникнет смешная легенда — писатель дал дуба в читальном зале, и теперь его неуспокоенный дух бродит по ночным коридорам…
И похоронят здесь. На самом нижнем уровне. Отличная, кстати, идея — хоронить писателей в библиотеках, это достойно.
Щелк!
Стал свет и звук, Зимин вновь очутился посредине зала. Все смотрели на него и молчали.
Зимин подумал, что он, пребывая в погруженном состоянии, отмочил что нибудь неприличное. Например, прочитал таки пару стишат из «Анаболиков». Или изобразил выпь. Мало ли.
