— Вас к телефону, товарищ одиннадцатый!
— Иду, — Строев нехотя встал. Командир полка уступил дорогу, плотно прижавшись к стенке хода сообщения.
На переднем крае, что отодвинулся теперь еще на целый километр от полкового наблюдательного пункта, ружейная перестрелка то стихала, то разгоралась: обе стороны с повышенной подозрительностью следили друг за другом, и каждый выстрел вызывал шумную перепалку автоматчиков, пока противники не убеждались, что тревога напрасная. Время от времени завязывалась и орудийная перестрелка, однако Лебедев отвечал вяло: берег снаряды для штурма города.
Строев вернулся из штабной землянки. Бахыш обратил внимание, как резко надломилась у него рассеченная бровь после разговора с комдивом. Строев опять хотел присесть в нише на ступеньку, но там, у стереотрубы, сладко задремал Борис Лебедев в томительном ожидании новых приказаний артиллеристам.
— Не надо, не буди, — сказал он Бахышу.
И Бахыш понял, что генерал отложил заключительную атаку города до наступления темноты.
А Строев, кажется, залюбовался тем, как безмятежно спит Борис, устало привалившись к стенке ниши: пилотка сбилась, густая прядка выцветших волос закрыла темный от загара лоб, на пухлых мальчишеских губах теплилась блаженная улыбка. Начальник артиллерии полка, быть может, видел сейчас во сне свою прекрасную Недельку, о которой теперь знает чуть ли не вся дивизия: где-где, а на фронте любовь никак не утаишь. И Строев, глядя на капитана, на его детски острый, с рыжей щетинкой подбородок, повеселел. Бойченко ни разу еще так грубо не разговаривал с ним, но в конце концов согласился, во избежание лишних потерь, сделать передышку до исхода светового дня. Строев, зная характер комдива, отвечал сдержанно, с достоинством. Генералу Бойченко всегда нужно дать остыть. Ох, уж это самолюбие — одна из самых живучих людских слабостей вообще, которая здесь, на переднем крае, оплачивается всего дороже — солдатской кровью. Но и остыв, Бойченко пригрозил: «Если ночью не освободите город, то пеняйте с Мамедовым на самих себя». Строев промолчал, довольный уступкой. Он давно привык быть громоотводом во время этих генеральских гроз.
Лебедев очнулся и, увидев перед собой заместителя комдива, быстро встал, одернул гимнастерку, оттянул на бок кобуру, привычным движением руки поправил сбившуюся пилотку.
— Какие будут указания, товарищ полковник?
— Ну, раз ты проснулся, то В о е н н ы й с о в е т в полном сборе!
