Патреклий Сорианский, «О народах»
И снова, как все последние недели, Рольван спешил вслед за кем-то, спешил, чтобы сразиться насмерть. Но спутники его, друг и слуга, преданный, как друг, лежали теперь в земле, а тот, кто был его врагом все это время, каким-то образом превратился в молчаливого спутника и товарища по будущей драке. Все остальное оставалось прежним – так же мерно стучали по земле копыта, так же поскрипывала и звенела сбруя, так же безлюдно было на узкой тропе, ведущей к перевалу в обход основного пути. Разве что ветер переменился и дул теперь в лицо, неся вместо надоевшей сырости сухие запахи земли и горного вереска.
Дорогу указывал Гвейр. Он, как оказалось, неплохо знал здешние места; одолев первоначальное желание немедленно кинуться в драку за сестру, он вполне разумно предложил встретить врагов сразу за перевалом, где подступившие с двух сторон скалы делают дорогу настолько узкой, что по ней с трудом проходит повозка. Преимущество в численности там почти сойдет на нет. Все, что для этого требовалось – успеть туда первыми, а это просто, если знать нужные тропы. Рольвану оставалось только согласиться.
Теперь он молча смотрел перед собой. События последних суток отрывками всплывали в его памяти, складываясь в непонятную, пеструю, словно лоскутное одеяло, картину. Древние боги и погибшие друзья, гуляющие призраки и поникшая голова беспомощной рыжеволосой дрейвки в небрежных лапах живых мертвецов – во всем этом, казалось, было не больше смысла, чем в навеянном излишком выпитого вина сновидении. Болела голова, и сильно хотелось спать.
Молчание продолжалось так долго, что он вздрогнул, когда Гвейр наконец заговорил.
– Я подумал… – он не отрывал глаз от золотого браслета на своей руке. Другой рукой он держал длинный повод изящной белоногой лошадки, принадлежащей Игре. – Плохо будет не сказать тебе. Ты дал слово помочь убить моих врагов, но, строго говоря, они и так уже мертвы. Я хочу сказать, ты можешь не считать себя связанным словом, если…
– Если не хочу биться на стороне дрейвов? – Рольван распахнул плащ и, подумав, снял его совсем. – По-твоему, я сам не понял, что мы гонимся за ходячими трупами? Если выбирать между ними и тобой, я уж лучше потерплю тебя и помогу избавить мир от десятка-другого этих исчадий. Кем бы они ни были.
– Спасибо.
Рольван пожал плечами:
– Не за что. Скажи мне, Гвейр, что ты вообще делал на тидирской службе?
Тот подумал и сказал, словно это было само собой разумеющимся:
